Людмила Плетт: Пробуждение начинается с меня

После этого я поехал на ферму к своим родителям и спросил их, не могут ли они выделить комнату, в которой могла бы находиться сумасшедшая девушка в то время, когда мы за неё будем молиться. Отец и мать были согласны на это, и мы вместе с несколькими другими мужчинами доставили безумную в мой родительский дом. Всё племя в округе уже знало и говорило об этом.

Едва только эта девушка вошла в отведённую ей комнату, как тут же разломала находившиеся там стулья и перевернула стол. Тогда нам пришлось вынести из комнаты всю мебель, оставив там только кровать. После этого она попыталась сломать кровать, вырывая из неё пружины. Пришлось убрать и кровать, положив на пол соломенный коврик и одеяло. Последней акцией нашей подопечной было то, что она выломала оконные рамы, разбила стёкла и согнула железную решётку. Через несколько часов эта комната выглядела как свинарник, в котором находились не одна, а много свиней.

Три недели, день и ночь, мы постились и молились, но исцеления этой бесноватой так и не произошло. Всё это время она, не переставая, пела сатанинские песни, которые тут же выдумывала сама. Люди, советуя, говорили нам, чтобы мы во время молитвы постоянно произносили имя Господа и призывали Кровь Иисуса Христа, потому что тогда сатана убегает. Однако этот сатана не убегал. Наоборот, эта одержимая тут же начала проклинать и хулить Кровь Христа такой ужаснейшей хулой, как это может делать только дьявол. Это было страшно и отвратительно. Раздевшись донага, она сидела в своих собственных нечистотах и колотила голыми ногами о бетонный пол так, словно кто-то бил по нему огромным молотом, силясь разбить его. Так продолжалось многими часами, и издали можно было слышать этот ужасный топот, жуткий хохот и богохульные песни. Это было как веяние из преисподней.

Через три недели силы мои были на исходе, и сам я был подобен нервной развалине. Я не мог понять происходящего. Мы делали всё так, как учит нас Библия, но это не функционировало. Практика расходилась с теорией. Я чувствовал себя подобно учёным людям мира сего, которые верят в эволюцию, доказывая, что не существует Творца и нет никакого Бога. Такие люди утверждают, что миллионы и миллиарды лет тому назад мы были рыбами. Потом у этих рыб выросли ноги. В дальнейшем из этого развилась не только лягушка, но и обезьяна. Затем каким-то образом обезьяна потеряла свой хвост, дав начало возникновению человеческой расы на земле. Они могли бы даже определить времена и периоды развития, но удивительно, что при всём этом, им постоянно не хватало одной "мелочи" - недостающего звена в цепочке эволюционного развития. Много лет тому назад у нас в Южной Африке был профессор Шмидт, который обнаружил одну рыбу - "куликенс". Он был уверен, что нашёл, наконец, недостающее звено эволюционного развития. Однако к его великому разочарованию это не подтвердилось.

Точно также чувствовал себя и я в моём положении. Всё, что говорит Библия, - теоретически было истиной, однако на практике не подтверждалось. Это было для меня горькой пилюлей.

Что я должен был теперь делать? Возвратиться к матери и сказать ей, что её дочь не исцелена! Но ведь всё племя в той округе знало, что христиане молятся за эту девушку. Они ведь слышали, как я проповедовал им, говоря: "Не ходите к колдунам! Не жертвуйте ваших быков и коз духам! Иисус есть ответ на каждую проблему, поэтому идите к Нему! Иисус никогда не отказывает! Колдуны и идолы - да, но Иисус - никогда!" А что же теперь…?! Теперь я должен был пойти к матери этой девушки и сказать, что Бог нас обманул; причём не только нас, но и всех тех, кто Имя Христа проповедует! Но разве мог я такое сказать?!..

Изо всех сил мы молились: "О, Господь! Ведь дело идёт не о нашем имени, а о Твоём Имени Живого Бога! О Твоей власти и могуществе! Что скажут язычники, если она вернётся назад такой же безумной?! О, действуй Ты, Господь! Соверши это чудо не ради нашей славы, а ради Твоего Имени, ради славы Твоей!.." Однако наш отчаянный зов и наши молитвы были тщетны. Бог в небе молчал. Это было ужасно!

В конце концов, мне ничего другого не оставалось, как пойти к матери этой девушки и сказать, что мы также не можем помочь её дочери. Мне было очень тяжело, и я горячо молился: "Господь, я не могу теперь смотреть людям в глаза! Ведь мне нужно быть честным с ними! Как я могу проповедовать и убеждать их в чём-то, тогда как они сами смогли убедиться, что на деле это вовсе не так! Да я и сам теперь уже не могу продолжать с лицемерием! У меня ведь тоже есть совесть! Я должен быть честным и по отношению к самому себе! Господь, я не в силах больше здесь находиться! Прошу Тебя, если можно, пошли меня куда-нибудь в другое место!.."