— Я думаю, как во всех случаях болезни или смерти, первым делом утешать состраданием и тем, чтобы не стараться убедить людей, будто «все это хорошо», — все это очень болезненно и очень трагично и очень мучительно, — и с ними этот путь проходить.
С другой стороны, мы знаем, что иногда смерть ребенка освобождает его от большего, чем смерть, ужаса. Из обычной жизни мы знаем, что сейчас происходит в разных частях света: дети бывают ранены, у детей отрубают руки, дети слепнут, дети бывают поражены в спинной хребет и остаются парализованными… И иногда думаешь: как счастливы те дети, которым, как говорит Священное Писание, было дано «вкусить мало меда» и вспорхнуть в вечность.
Не помню, в жизни кого из русских святых был случай. Одна мать убивалась горем и гневом на Бога за то, что умер ее ребенок. Она обратилась к кому-то из подвижников, и тот сказал: «Я помолюсь, чтобы Господь тебе дал понять». И она во сне видит, как Христос к ней подошел и сказал: Я тебе покажу, какова была бы судьба твоего сына, если бы он не умер… И она увидела, как он растет, постепенно портится, кончает разбойником, убийцей, и проснулась с криком: «Нет, Господи, лучше ему умереть!»
Конечно, нет смысла это рассказывать человеку, который только что потерял ребенка, — это звучит жестоко; но со временем можно поговорить и о том, что, может быть, смерть спасла этого ребенка от чего-то более страшного, чем разлука с временной жизнью.
— Мне это кажется сомнительным подходом. Когда я пробовал так говорить, я никого не убеждал, может быть, потому, что сам не был убежден. Я знаю, что такой подход есть, но думаю, что самое главное — вот это сочувствие, сострадание…
— Человеку нужно, чтобы ты с ним был в его горе, на дне этого горя вместе с ним, и не убеждал его, что горя нет или что он неправ, горюя. И надо дать время благодати и внутреннему опыту человека что-то сделать.
— Наконец, совсем другой вопрос. Человек умирает, и ему страшно по явным причинам. Но и священнику может быть страшно, особенно молодому, который еще не переживал того, что происходит. Как ему себя держать, как ему с собой справиться, чем укрепиться? В конце концов, он тоже трепещет, зная, что времени мало, что это ужасно важный момент и в жизни умирающего и в его, священника, жизни…
— Я думаю, что надо иметь одно правило через всю жизнь: что единственный миг, которым ты обладаешь — теперешний миг. Ты никогда не можешь рассчитывать на то, что через мгновение успеешь еще что-нибудь сделать. Священник, опытный или неопытный, должен знать: он сейчас стоит в вечности, в которой время не течет, но время течет на земле, и поэтому он может стать и, не считаясь с течением времени, делать то, что нужно. Иногда можно сказать одно-единственное слово и человека спасти, иногда можно сказать целую речь — и до человека не дойдет. Ты поставил целый ряд вопросов о том, как священнику с собой справляться. С собой ему некогда справляться. Если он заглядится на себя, то ему некогда заботиться о другом. Поэтому в момент, когда происходит трагедия, он должен просто сказать: о себе я буду думать позже, я буду разбирать свои переживания, когда я уже не буду нужен этому человеку…
Я могу дать пример из другой области. Когда хирург оперирует больного, раненого, ему некогда думать о себе, он должен забыть про себя и всецело уйти в свою работу. Причем «забыть про себя» означает, что сейчас идет обстрел, а он в состоянии сказать: убьют меня или не убьют — мне до этого никакого дела нет, я занят этим человеком… Надо себя так прошколить. Конечно, это не всегда и не в каждый момент удается. Есть моменты, когда ты себя вспомнишь, но тогда можно сказать: Отойди вон, ты мне мешаешь делом заниматься!.. И этому надо научиться. Молодой хирург тоже в таком положении.
— Вот об этом и идет речь: как насчет человека, который еще не успел дойти до такого отношения, который, скажем, впервые встречается со смертью?
— Он должен тогда все свое внимание, через возбуждение в себе сострадания и понимания, обратить к этому человеку. Если за него болеть душой, если его жалеть, если думать: «У меня нет слов, нет знаний, но у меня есть ласка, у меня есть тепло, я этим могу поделиться», если не искать умных формулировок, не искать каких-нибудь доводов, а просто пожалеть и приласкать — все сделано.
— Со смертью умирающего кончаются обязанности священника. Я говорю «обязанности», как будто это должность какая-то; но он может и дальше действовать. Во-первых, поминать покойника, если запомнит его имя, на службах и вообще в молитвах. Но если есть родственники, близкие, он может и должен их посещать и успокаивать. Какие тут советы?
Читать дальше