Джек Корнфилд: Путь с сердцем

Духовная практика революционна. Она даёт нам возможность выйти за пределы ограничений определённой точки зрения, связанной с нашей отдельной личностью, культурой и религией, и более непосредственно пережить великую тайну, великую музыку жизни.

Цель медитации состоит в том, чтобы раскрыть нас для этого здесь и сейчас. Алан Уоттс так говорит об этом:

«Мы могли бы сказать, что медитация не имеет причины или цели. В этом отношении она не похожа почти ни на одну из других вещей, которые мы делаем, кроме, пожалуй, музыки и танцев. Когда мы занимаемся музыкой, мы делаем это не для того, чтобы достичь некоторого пункта, каким будет конец композиции. Если бы это было целью музыки, тогда очевидно, самый быстрый исполнитель был бы самым лучшим. Также, когда мы танцуем, мы не ставим целью дойти до какого-то отдельного места на полу, как это бывает во время путешествия. Когда мы танцуем, целью оказывается само путешествие, как и во время музыки смысл её – в самом исполнении. И то же самое справедливо в медитации. Медитация есть открытие того факта, что к главному пункту жизни мы всегда приходим в данный момент, сию секунду».

Здесь мы всегда окружены тайной. В основе этой великой песни имеется радость и печаль. Среди гор и долин рождения и смерти мы находим каждый голос и любую возможность. Духовная практика не требует от нас, чтобы мы на первое место в своей жизни ставили какие-то новые верования. В глубине своей она требует от нас пробуждения, непосредственной встречи с жизнью – лицом к лицу. Таким образом наши глаза и уши оказываются открыты. Сеунг Сан, мастер дзэн, посетив в Индии место просветления Будды, написал:

Буддийская практика предоставляет нам одну из величайших человеческих возможностей – возможность пробуждения. В этом мы должны слушать всю песню, как её слушал Сиддхартха. Мы увидим, каким трудным это может оказаться. Мы встретимся со всеми повествованиями, за которые держались, чтобы охранять себя от страданий жизни. Мы прямо взглянем на повествования горя и страха, на ощущение зажатости «я», которое уклоняется от неизбежных жизненных трудностей и печалей. Мы ощутим пустоту и растерянность при виде отсутствия постоянства в самих себе и во всех вещах. В течение практики некоторое время всё сотворенное может показаться ограниченной и болезненной повестью, в которой жизнь непостоянна, полна страдания и трудно выносима. Мы можем долго устраняться от её болей и злоключений. Но эти перспективы – лишь первая часть нашего пробуждения.

Вторая часть великой повести пробуждения относится не к утратам или боли, а к нахождению гармонии нашей собственной песни внутри великой песни. Мы можем найти мир и свободу перед лицом тайны жизни. В пробуждении к этой гармонии мы откроем сокровище, скрытое в каждой трудности. Сама неустойчивость, скрытая в неизбежном непостоянстве и лишениях жизни, представляет собой огромную силу творческой энергии. В процессе изменений возникает огромное число новых форм, новых рождений, новых возможностей, новых выражений искусства, музыки и жизненных форм; их целые миллионы. И только потому, что всё изменяется, существует такая щедрая и безграничная творческая способность.

Сокровище, скрытое в страданиях, печалях и болях этого мира, – это само сострадание. Сострадание – это реакция сердца на печаль. Мы соучаствуем в красоте жизни и в океане слёз. Печаль жизни – это часть каждого из наших сердец и часть того, что связывает нас друг с другом. Она приносит с собой нежность, милосердие и всеобъемлющую доброту, способные коснуться каждого существа.

У тибетцев существует древняя практика, где практикующий становится Бодхисаттвой Бесконечного Сострадания; практика преобразует нас в существо с тысячью рук и с милосердным сердцем; целью этого существа и его сердца является исцеление печалей и оказание помощи всем живым существам. В конце концов имеет значение не одна только печаль этого мира, но реакция на неё нашего сердца.

В пустоте всех вещей – в магическом несубстанциальном способе существования, возникновении и исчезновении всех вещей, в отсутствии какого-либо постоянного или устойчивого «я», – скрывается дар нераздельности. Один учёный вычислил, что если сегодня мы сделаем глубокий вдох, в девяноста девяти случаях из ста вдыхаемый воздух будет содержать молекулу предсмертного вздоха Юлия Цезаря. То, что справедливо в физической сфере, справедливо также и по отношению к нашему сердцу и к нашим действиям. Наши жизни неотделимы от нашего окружения, от нашего биологического вида, от наших взаимоотношений с потоком всего существующего.