Чогьям Ринпоче: Истинное восприятие. Путь дхармического искусства

Основное видение таково, что мы хотели бы организовать и создать порядочное общество. Уже самими словами «просветлённое общество» мы можем проявлять лёгкое положительное высокомерие. Можем ли мы позволить себе такое высокомерие? Произнесём это или нет? Мы не особенно боимся сказать «просветлённое общество»; в то же время мы не хотим никого из вас обидеть. Можно подумать, что просветлённое общество означает что-то очень надменное, непомерное и агрессивное. Ясное дело, создавая просветлённое общество, мы должны двигаться постепенно. Мы не можем подходить к этому так же, как мы ставим шатёр, прямо здесь и немедля. Для каждого из нас, в том числе и для меня, создание такого общества – это странствие. И странствие, прежде всего, крайне неспешное. Первая часть дороги будет очень, очень медленной, и видеть прогресс будет нелегко. Можно вообще усомниться, существует ли хоть какой-то прогресс. Но по мере этого медленного странствия мы начинаем осознавать, что прогресс – это уже не вопрос. Мы начинаем видеть: «Ага, что-то всё-таки происходит!» В нашем видении возникают проблески добра. По мере своей практики, по мере того как становимся подлинными художниками, мы начинаем развивать чудесное чувство головы и плеч. Мы начинаем этим гордиться. Эту гордость можно связать с просветлением.

Мы можем совершить это путешествие. Мы не обманываем себя концепциями и идеями. Этому уже были доказательства в прошлом, и мы всегда можем обратиться к двум с половиной тысячам лет истории буддийского успеха, буддийского видения. Буддийское видение всегда строилось на этом вроде бы медленном странствии, которое в конце концов начинает обретать смысл и неожиданно порождает ослепительно яркие искры и впечатляющие взрывы. Иногда может показаться, будто некоторые углы и области не стоят того, чтобы их исследовали, и ты просто их отпускаешь. Но внезапно, к своему удивлению, ты начинаешь видеть, что тот самый уголок, которым ты пренебрёг, таит в себе искры – то тут, то там, постоянно. Эта искра называется просветлённым обществом.

Я хотел бы, чтобы вы как художники развивали в себе и в своей аудитории, какой бы она ни была, изначальную мягкость и доброту. Для начала не пропагандируйте, пожалуйста, свои галлюцинации и, прошу вас, относитесь к себе с мягкостью. Каждая виденная вами каллиграфия и все услышанные объяснения представляют это видение мягкости, у которого есть несколько оттенков: серая мягкость, возможно, серебристая; алая мягкость, ярко-алая, как открытая рана; серо-зелёная мягкость, дополняющая алость плоти и основную серебристую, – и тогда сияние красноты, в свою очередь, начинает пробиваться наружу. Предположим, у тебя есть сочетание цветов, которое в основе своей серебристо-серое, и ты добавляешь туда серо-зелёного. Звучит ужасно, правда? Но если это действительно сделать в цветовой композиции, окажется, что это создаёт ситуацию динамичности.

Четыре кармы – очень интересные ориентиры. Как вы знаете, графические формы четырёх карм связаны с синим, жёлтым, красным и зелёным цветом. Если мы упростим этот цветовой набор, объединив четыре цвета в два – то идеальным, традиционным результатом будут лимонно-жёлтый и пурпурный. Эти два цвета были императорскими цветами при дворах Китая, Японии, Кореи и Индии, а также в империи Ашоки. Лимонножёлтый [PMS 116 в таблице цветов Pantone, используемой дизайнерами] – это традиционно жёлтый цвет высокого класса, связан с силой и принципом отца, или короля. А определённый оттенок пурпурного [PMS 266 в таблице цветов Pantone ] считается высококлассным пурпурным. Это абсолютная идея женского принципа, принципа королевы. Когда мужской и женский принципы соединяются вместе, получается совершенное выполнение четырёх карм – умиротворения, обогащения, привлечения и уничтожения. Всё свершается именно таким образом. Вам может быть интересно, почему и каким образом всё свершается именно так. Не думаю, что смогу дать вам какой-нибудь ответ. Конечно же, я мог бы изобрести какие-нибудь научные обоснования, но думаю, что не в этом дело. Идея в том, что вам надо реально увидеть эти цвета и объединить их вместе.

Весь смысл в том, чтобы усмирить агрессию, страсть и неведение. Все хотят многому научиться и многого достичь, выложиться по максимуму. Такой энтузиазм и усердие – это, может, и нормально, но, с другой стороны, они могут стать убийственными. Если ты чересчур интенсивно взаимодействуешь с ситуациями, ты начинаешь терять мягкость и искренность, а это сущность искусства. В дхармическом искусстве мы прежде всего стремимся укротить наше общество, включая самих себя, если можно так выразиться. Мы можем быть более порядочными и меньше экспериментировать в том смысле, что мы не прибегаем к разнообразным агрессивным способам в стремлении доказать свои теории. Вместо этого мы учимся расслабляться и укореняться в своей дисциплине, чем бы мы ни занимались – снимаем мы кино или ездим верхом, занимаемся ли фотографией, живописью, музыкой, дизайном ландшафтов или интерьеров. В таком понимании языковед или учёный – тоже художник. Научное исследование можно считать произведением искусства, так как научная дисциплина тоже требует огромной мягкости. Иначе она превращается в такой способ экспериментального исследования вселенной, в котором ты вскрываешь всех направо и налево, препарируя их сердца и лёгкие на чистом ковре своей студии.