«Сижу ли я в келье, – говорил строитель Антоний, – выйду ли на монастырь, мне представляется, что последний раз я вижу обитель. Из сего я заключаю, что я скоро умру, и потому указал уже и место могилы для себя».
Строитель приехал к отцу Серафиму затем, чтобы в случае приближения его смерти принять от старца благословение провести остающееся время в безмолвии и внимательном приготовлении себя к вечной жизни.
«Желаю знать о своей смерти, – заключил отец Антоний, – единственно для изменения моей жизни, чтобы, отказавшись от должности, посвятить остальные дни свои безмолвному вниманию».
Отец Серафим слушал рассказ, не изменяя своего положения и держа за руку строителя Антония. Когда же сей окончил, блаженный старец, взирая на него с любовью, сказал: «Не так ты думаешь, радость моя, не так! Промысел Божий вверяет тебе обширную лавру».
Отцу Антонию подумалось, что старец Серафим желает отвлечь его от скорбных мыслей, посему, прерывая речь его, он сказал: «Батюшка! Это не успокоит меня, не усмирит моих помыслов. Я умоляю вас, скажите мне прямо: мысли мои о смерти не служат ли от Бога указанием на близкую мою кончину? И в таком случае я буду просить ваших молитв о душе моей и приму мирно и благодарно ваше слово. Мне хочется встретить час смертный с должным приготовлением».
Отец Серафим с ангельской добротой отвечал: «Неверны твои мысли; я говорю тебе, что Промысел Божий вверяет тебе лавру обширную».
Строитель же отвечал на это: «Где же Высокогорской пустыни быть лаврою? Дай Бог, чтобы не сошла ниже, чем теперь стоит».
К большому удивлению отца Антония, старец Серафим, не переменяя своих мыслей, стал просить его милостиво принимать из Сарова братию, кто придет в лавру или кого он пришлет.
Оставаясь в прежнем впечатлении, строитель продолжал: «Батюшка! Кто захочет из Сарова переходить в скудную Высокогорскую пустынь? А если бы кто пожелал или кого бы вы прислали, то вы знаете всегдашнюю мою готовность делать все, что вам угодно; да на деле сего не может быть».
Отец Серафим, как будто идя по одной и той же дороге, сказал: «Не оставь сирот моих, когда дойдет до тебя время».
Не выдержал строитель и, в порыве беспредельной любви и уважения к старцу, бросился к нему, обнял его и долго плакал. Не понимая значения прежде сказанных слов, он остановился вниманием своим на слове «сирот»; ему казалось, что старец говорит о скорой своей кончине. Блаженный Серафим продолжал: «Поминай моих родителей Исидора и Агафью». Затем стал советовать: «Покоряться во всем воле Господней, быть прилежну к молитве; строго исполнять свои обязанности, быть милостивым и снисходительным к братии: матерью будь, – говорил, – а не отцом к братии, и вообще ко всем быть милостивым и по себе смиренным. Смирение и осторожность жизни, – говорил он, – есть красота добродетелей». Потом отец Серафим несколько раз обнял строителя, благословил висевшим на его груди крестом и сказал: «Теперь гряди во имя Господне. Время уж тебе, тебя ждут!»
Выходя из кельи, строитель не мог себе дать отчета: какое значение имели слова блаженного старца и с чем он вышел из кельи. Однако же, как сокровище, он сложил сказанные старцем слова в сердце своем. Мысль о смерти осталась как бы подавленной свежими впечатлениями, но еще не была разрешена.
По выходе отца Антония из кельи его встретил посланный от саровского игумена отца Нифонта с приглашением зайти к нему. Вот что значили слова старца: «Время уже тебе: тебя ждут».
Повидавшись с игуменом Нифонтом, который от болезни лежал тогда в постели, отец Антоний простился с ним и по делам обители спешил в свою пустынь. В гостинице он нашел экипаж свой уже готовым и с неопределенным впечатлением выехал в путь, чтобы наедине предаться размышлению.
Спокойно бежали лошади домой. Ничто, кажется, не мешало отцу Антонию углубиться в занимавшие его дела, обстоятельства и помыслы. Вдруг он слышит, что едущий с ним монах, сидя впереди, начал плакать, не имея сил удержать свой плач и совладать с собой.
На вопрос строителя, сказанный с участием – о чем он плачется? – инок отвечал, что по приезде в Саров он встретил отца Серафима, возвращавшегося из пустыни в монастырскую свою келью, который сказал ему: «Ну вот и вам предстоит разлука с вашим строителем». Более не открыл ничего, только прибавил: «Поди же, зови его ко мне». Так определенно отец Серафим знал о предстоявшей перемене в жизни строителя Антония.
Между тем время шло; прошел январь, февраль, настал март и наступил Великий пост. На 2-й день месяца, в понедельник первой недели поста, отправив чреду неусыпаемого чтения Псалтири, отправляемую каждым братом по два часа, строитель встал на свое место. Здесь подали ему письмо от митрополита Московского. Отец Антоний вошел в свою келью. В письме Высокопреосвященный Филарет приглашал строителя занять место наместника в Троице-Сергиевой лавре, по случаю смерти архимандрита Афанасия. Тут же вложен был конверт к Нижегородскому Преосвященному Афанасию о скорейшем увольнении отца Антония от должности строителя Высокогорской пустыни в Москву.
Читать дальше