Дэниел Бринтон: Нагуализм

Однако судьба оказалась более жестокой к ее друзьям и военачальникам, к жрицам Гистиупана и Йяхалона, которые героически поддерживали Марию в ее патриотическом порыве. Они были арестованы испанцами. Историк милосердно умолчал о подробностях их участи.

О такой же юной пророчице Э.Дж. Сквайер услышал во время своих путешествий по Центральной Америке. Она жила в одиночестве среди руин одного древнего храма майя, двадцатилетняя колдунья, которую любили и боялись, — считалось, что она держит в руках жизнь и смерть. Возможно, его рассказ несколько вычурный; несомненно, так и есть; но он основан на хорошем знании древних традиций тамошних индейцев и обычаев, знакомых местным жителям.

Покойный ныне выдающийся американист аббат Брассер де Бурбур во время своих длительных путешествий по Мексике и странам Центральной Америки не раз имел возможность сталкиваться с одной особенностью древней религии нагуалистов, все еще живой среди их потомков. В племени сапотеков, живущих на перешейке Теуантепека, он видел одну из верховных жриц этого мистического братства. Аббат описывает ее с особенной теплотой, доказывающей, что он не утратил чувствительности к прекрасному.

«Она была одета в светло-зеленую материю, свободно обернутую вокруг бедер и спадавшую до уровня чуть выше колен; грудь прикрывала блузка из красного шелкового газа с короткими рукавами и вышитая золотом; на шее висела цепь из нанизанных на нить тяжелых золотых монет. Роскошные черные волосы были разделены пробором и туго заплетены в две толстые косы, стянутые голубыми лентами; голова повязана белым кисейным платком, подобным калантике древних египтянок. Никогда в жизни я не видел более поразительной фигуры Изиды или Клеопатры.

В выражении ее лица было что-то странное. Ее глаза были самыми черными, и яркими на свете; но были моменты, когда она внезапно останавливалась, опиралась на бильярдный стол или о стену, и ее глаза становились застывшими неподвижными, как у трупа. Затем она бросала сверкающий взгляд из-под темных ресниц, посылая ледяной холод в душу того, на кого она смотрела. Была она безумна, или это было, как считало ее окружение, кратковременное отсутствием души, погружение духа в нагуаль, перемещение в неведомый мир? Кто знает?»

Было бы ошибкой полагать, что нагуализм — это бессвязная мешанина суеверий, разрозненных фрагментов, заимствованных из древнего язычества. Мои исследования нагуализма привели к совершенно другому выводу. Нагуализм зафиксировал отчетливо выраженную часть индейского культа, истоки которого мы можем обнаружить задолго до периода Конкисты и который не имел ничего общего со сложными кровавыми ритуалами ацтеков. Доказательства этого вывода неоспоримы.

Всюду, где бы в более позднее время католические священники ни находили святые места и священные предметы нагуалистов, они были в пещерах или в глубоких скальных нишах, а не в искусственных сооружениях. Мифы, которые они тщательно собирали, и имена богов, которые они слышали, также указывают на это как на отличительную особенность нагуализма. Один из ранних примеров записан мексиканскими нагуа. В 1537 г. отец Переа обнаружил пещеру в глубоком ущелье в Чалме, неподалеку от Маллиналько (поселение, знаменитое своими магами), которая была святилищем божества, называемого Остотеотлъ (Oztoteotl), Бога Пещеры («остотль» — пещера; «теотль» — бог), «почитаемого на протяжении всего существования империи Монтесумы». Он разрушил статую бога и превратил пещеру в часовню.

Мы не ошибемся, если будем считать Остотеотля всего лишь еще одним именем нагуаского божества Тепейолотля, «Сердца (или Души) Горы», который в Codex Borgia и Codex Vaticanus изображается сидящим у пещеры или внутри нее. Его имя можно также перевести как «Сердце Места» или «Сердце Поселения».

Д-р Эдуард Селер доказывал, что это божество, вне всякого сомнения, первоначально не принадлежало к ацтекскому пантеону, а пришло с Юга, либо от сапотеков, миштеков или от племен майя. Бог Пещеры ацтеков идентичен Вотану центалей Чьяпы и У-к'уш Улеу (U-q'ux Uleuh) киче Гватемалы и, возможно, Косаане (Cozaana) сапотеков.

Посвященные им обряды проводились в пещерах, и сохранились некоторые интересные описания этих священных мест. Так, в работе епископа Чьяпаса приведено описание, относящееся к «темному дому Вотана»: