Ron Pettey - Небеса реальны

Когда Дженнифер была во втором классе, моя сестра познакомила меня с буррито. Любой любитель мексиканской еды знает насколько это хорошо! Я научился готовить четырёх фунтовые пятнистые бобы за ночь и использовал большинство из них на тортильис бобами и сыром. Затем я упаковывал каждую в морозилку. Это было любимым обедом для Дженнифер в том школьном году. Позже моя семья и друзья убедили меня продавать буррито. Один год деньги от буррито помогли нам оплатить все счета. После загрузки свежей порции в морозилку, мы часто шутили, «Если они не продадутся, мы всегда сможем съесть их по списанию». Заказ на несколько десятков порций совпадал с надвигающейся нуждой в деньгах. Бог всегда был во время!

Чтобы поддерживать моё существование, Гленда и я придумали небольшую систему для памяти. Например, апельсиновый сок всегда хранился в оранжевом пластиковом контейнере. Гленда сшила сумку с маленькими карманами, чтобы хранить мои инсулиновые дозы и иглы, чтобы делать мои ежедневные уколы. Уколы инсулины были настолько рутинны для моей памяти, что это было довольно сложно помнить. Теперь же любой мог посмотреть и сказать, нужен ли мне укол.

Простые задачи не были столь легкими. Принимая душ, мне нельзя было отвлекаться. Иначе я выходил из душа с шампунем на голове!

Во время моей работы в «Сирз» я развил привычку носить с собой блокнотик в кармане. Теперь же блокнот был жизненно необходим. Везде куда я шел, я записывал машину, на которой приехал и где она была припаркована. Я записывал имена людей, с которыми встречался. У меня не было шанса забыть, всё записывалось в блокнот.

Конечно же я прикрепил список в машине, куда ехать и порядок остановок. Гленда нарисовала мне большую, но простую карту. Я чувствовал, что я не один. Бог был со мной, буквально, на каждом шагу. Он был частью меня!

Некоторые вещи моей неспособности озадачивали даже меня. Я мог читать, писать, вести машину и даже решать математические задачи. Как ни странно, я помнил отдалённые, незначительные детали из моего детства. Из сериалов конца 50–х и начала 60–х я помнил, что «Сонгбёрд» было названием самолёта Скайкинг, и что собаку Роя Роджерса звали «Баллет», и что «Нелли Белли» было название джипа Пэта Брэди. Я впечатлял своих друзей и радовался их изумлению.

Однажды мой врач сказал, «Рон, твоя память дырявая, но твоя рассудительность в полном порядке». Он ободрил меня больше, чем понимал, сказав мне, что мой процесс принятия решений по–прежнему в действии.

Но именно Господь был тем, кто всё поддерживал. Моя единственная надёжная область памяти был о духовных вещах. Я мог петь гимны, цитировать и узнавать места из Писания и обсуждать проповеди в церкви. И я помнил каждую деталь моего Небесного Переживания! Однажды ночью я лежал в пастели и стал пересказывать Гленде это историю, боясь, что могу забыть её вскоре. На следующее утро я сказал, «Запиши всё, что я рассказал тебе – я боюсь, что могу забыть что‑нибудь». Я так счастлив засвидетельствовать, что я так и не читал те записи; каждая деталь осталось ясной.

Мы позвали к себе нашего пастора. «Нам нужно рассказать вам, что я пережил, пока был в больнице». Когда мы рассказали ему, мы спросили, «Это может быть реальным?»

«Да», ответил он, «определённо может. И у меня есть совет для вас: прежде всего, когда у вас будет возможность рассказать эту историю, воздайте Богу славу за это. Следующее, поскольку ваша память такая, вы не должны читать никаких книг о подобном после–смертном опыте. Вам не надо путаться в деталях и потом получить смущение». Это был превосходный совет.

Мне хотелось рассказать всем о том, что произошло со мной. Гленда чувствовала мою импульсивность и стала предупреждать меня, «Дорогой, будь осторожнее с тем, кому рассказываешь. Не цепляйся к людям на улице!»

«Хорошо», согласился я. «Я постараюсь удержать свой энтузиазм». У меня было чудесное чувство, когда я делился своим свидетельством. Люди были заинтригованы и желали послушать…до того дня, когда сосед помогал мне по дому. Я стал рассказывать ему, желая передать ему нечто ценное в обмен на его помощь. Я стал рассказывать ему о моём ангеле–хранителе. Он прервал меня и стал спорить. Гленда услышала громкие голоса, исходящие из спальни.

«Что это было?» спросила она меня, когда мы остались наедине.

Я должен был признать, что в этом случае моей мотивацией для рассказа о самом дорогом достоянии, моего свидетельства, было чувство долга и почти обязанности. Я чувствовал жало своего непослушания, когда не имел божьего различения. Неожиданно до меня дошло, что ангел советовал мне не спешить.