Геннадий Гацура: Жертва одного ограбления (крыса)

Думал, что умер. Какая мерзость. Ничего не помню. Интересно, сколько я пролежал так, с открытыми глазами? Надо немедленно выйти на улицу и узнать, какой сегодня день. Может, милиция уже смылась, и я могу достать свои денежки. Еле удалось натянуть брюки, так тряслись руки и ноги. Рубашку надевать не стал, все равно не смог бы ее застегнуть, просто накинул пальто. Своими зубами бы перегрыз этой проклятой крысе горло, сколько она уже денег сожрала? Носки тоже надевать не стал. ВОХР на проходной записал мою фамилию и ответил, что сегодня понедельник и рабочий день уже давно начался. Я презрительно сплюнул ему на ботинок и пошел в отдел. Антонов спросил, почему от меня пахнет дустом? Начальница вызвала на ковер, но я к ней не пошел, а опять встал у пятна в коридоре и начал стучать каблуком в стену. Может, мой стук помешает крысе нагло, средь бела дня, жрать мои деньги? Из всех отделов стали выходить работники. Плевать я на них хотел. Семенова, взглянув на мою голую грудь, сказала «бедненький» и угостила «Примой». Пожалуй, возьму ее с собой на Канары. Правда, она очень толстая, но ничего, у нее почерк хороший, будет у меня секретаршей. Начальница потребовала, чтобы я немедленно пошел домой и оделся. Я изобразил на лице презрительную улыбку. Коридор мгновенно опустел. Начальница пригрозила вызвать вытрезвитель, если я не прекращу корчить рожи и пугать сотрудников. Пришлось покинуть свой пост. Проклятая крыса, она сполна заплатит за мои унижения. Дома застал Германа. Он уговорил сыграть «по копеечке» в карты, и я выиграл у него недостающие сто тысяч. Уходя, Герман подмигнул и сказал, что я теперь миллионер, но он еще зайдет сегодня ко мне и попытается отыграться. Когда вернулся на завод, рабочий день подошел к концу. Я подождал, пока все уйдут, закрылся в душевой и достал из кармана пальто аэрозольный баллон и оставшуюся бутылку пива. Раз, два, три. В баллончике еще что-то плескалось. Вот и хорошо, оставшуюся отраву можно будет вдуть в пасть этой серой мерзкой твари, а затем, по одной, оторвать ей все ножки. Сначала одну, потом другую, третью, четвертую, пятую… Будет знать, как жрать чужие деньги. Потом пришел Герман, и мы начали играть…

Только через неделю, в закрытой изнутри душевой административного корпуса завода, был обнаружен повесившийся на брючном ремне младший бухгалтер Сироткин Алексей Владимирович, тридцати трех лет, холостой. На полу рядом с ним валялись раскиданная колода карт, аэрозольный баллон и пустая бутылка из-под пива. В руке покойного были зажаты три карты: тройка, семерка и туз. На последнем было нацарапано: «Герман выиграл у меня миллион. Я нищий. Жизнь больше…» (дальше неразборчиво). Эксперты установили, что надпись была сделана рукой гражданина Сироткина, и в данном случае имеет место самоубийство, правда, они не обнаружили в душевой ручки, но, возможно, предсмертная записка была написана заранее.

Да, чуть не забыл, недавно в газете «Известия» появилась большая статья на поводу ограбления на запорожском заводе «Коммунар». В ней сообщалось, что уже на третий день усилиями работников внутренних дел были найдены в колодце теплотрассы мешки с деньгами и арестован командир отделения военизированной охраны Н.Гордиенко, который спустя полтора суток сознался в краже. Никакого упоминания в статье о замурованной нише, младшем бухгалтере Сироткине, Германе, а, тем более, крысе, не было, да и речь там шла не о девятистах, а о каких-то семистах восьмидесяти двух тысячах рублей.

1986 г.