Алекс Экслер: Дневник Катюши

Опять Димон заявился косой, как заяц Багс-Банни. Посмотрел на меня мутным взором и сказал: «Эх, Маринка, одна ты меня понимаешь!» Ну, тут я не выдержала, взяла скалку и треснула ему по башке. Димон тяжело задышал, сел на пол и замолчал. Но через минуту в его глазах появилось осмысленное выражение, он посмотрел на меня и сказал: «Марин, где это я? Мне домой пора, а то Катюха убьет!» Думаете, я ему еще раз треснула? Неа. Просто собрала вещи и поехала к маме.

Приехали к нам домой вместе с папой. Я его уговорила у нас пожить пару недель. Думала, что, может, Димка квасить перестанет, потому что перед тестем будет неудобно. Папа же у меня — бывший военный, так что мужик строгий и суровый. Заявившемуся после работы Димке мы сказали, что у родителей в квартире ремонт, так что папа у нас поживет недели две, пока мама там занимается ремонтом. Димон от неожиданности икнул, но перечить не стал. Вечером, как обычно, ушел в гараж, но вернулся трезвый и мрачный. Сел за стол, но тут папа выставил бутылку водки, чтобы, как он сказал, «выпить с зятьком». Ничего себе папочка наши соглашения выполняет! Он же вообще не пьет! Димон повеселел и сказал, что скоро папочку покатает на нашей машине. Они выпили и затем допоздна пели песни, так что мне пришлось ложиться спать одной.

Пришла с работы, а в квартире — никого. Ни папы, ни Димона. Явились оба часов в 11 вечера, причем уже выпившие. Димон сказал, что знакомил папу с гаражом. Папа отозвал меня на кухню и сказал, чтобы я больше не смела на Димку орать, потом что он — мировой мужик! При слове «мировой» папа воинственно вскинул руку вверх и разбил люстру. После этого на кухню ворвался воинственный Димка с криком: «Шухер! Тестя бьют!» и разбил одну тарелку. Вторую тарелку разбила уже я, но об димкину голову. В папу тоже кинула, но он проявил военную смекалку и замаскировался под табуретку.

Короче говоря, вечер удался. Димон с папой забаррикадировались на кухне и заявили, что будут держать оборону, пока я не капитулирую и не сбегаю еще за водкой, потому что, мол, пулеметам нужно горючее. Я пошла читать «COSMOPOLITAN», чтобы выяснить, как поступать с пьющим мужем и отцом заодно. В «COSMOPOLITAN», впрочем, на эту тему мало что было написано, так что я нашла только одну заметку, в которой говорилось, как отучить мужа пить коньяк плохого качества и научить его пить коньяк хорошего качества. Но поскольку и Димка, и отец пили водку неизвестного качества, статья мне ни фига не помогла.

Опять эти гаврики ушли в гараж. Сказали, что сегодня будут продувать жиклер. Снова вернулись поздно и было видно, что продули они бутылки две, не меньше. Досталось ли чего-нибудь жиклеру — не знаю. Тут я озверела, позвонила маме и доложила ситуацию. Мама озверела еще больше меня, бросила трубку и через 15 минут была уже у нас. Как она так быстро доехала — не представляю. От них до нас на такси не менее получаса ехать. А за 15 минут можно только на реактивном самолете долететь.

При виде пьяных папы с Димоном, которые пытались добыть текилу из нашего кактуса, мама сказала, что ремонт в их квартире закончен, поэтому она должна забрать папу с собой, чтобы проверить крепость стен. Папа горестно застонал, как баран, которого ведут на бойню, вцепился руками в косяк и стал просить Димку, чтобы он его не отдавал. Димка попытался было вступиться за тестя, но поймал стальной взгляд мамы, поэтому забился в угол и оттуда только прокричал: «Держись, Пал Иваныч, я завтра весь гараж под ружье подниму». Мама оторвала папу от косяка по частям, после чего утащила домой.

Димон посмотрел на меня с ненавистью и сказал, что я — предательница рода человеческого и что из-за меня он теперь никогда не продует жиклер, потому что только Павел Иванович мог дунуть так, что жиклер вместе с карбюратором улетал аж до соседнего гаража. Как выяснилось, ему за каждый таким образом продутый жиклер в гараже платили по стакану, а Димка выступал в качестве папиного импрессарио, удерживая в свою пользу каждый третий стакан. А из-за меня, сказал Димка, вся эта идиллия закончилась.

Я сказала, что завтра у нас с ним будет большой разговор, и чтобы он шел спать, потому что завтра он мне нужен в форме. Димон сказал, что ни в жисть не оденет никакую форму, пошел в ванную и заснул там, сидя на унитазе.