Мэтью Томас: Мы над собой не властны

Отец следил за удочкой, а мальчик поймал лягушку и воткнул ей в пузо рыболовный крючок — хотел посмотреть, что будет. За крючком потянулись склизкие внутренности. Мальчику стало так совестно, что даже затошнило. Он спросил как мог невинней, годятся ли лягушки для наживки. Отец оглянулся и, раздувая ноздри, замахнулся на него банкой из-под кофе. Червяки посыпались во все стороны и быстренько расползлись кто куда. Отец сказал, что так делать очень плохо и что жестокость не прощается даже маленькому ребенку. Потом заставил вытащить крючок и держать судорожно дергающуюся лягушку, пока она не издохла. Затем протянул ему рыбацкий нож и велел выкопать могилку. Говорил отстраненно, как с чужим, будто порвалась между ними невидимая нить.

Закопав лягушку, мальчик еще долго приминал и разглаживал землю. Тянул время. Отец сказал подумать о своем поступке, а сам ушел. Мальчик сидел на корточках, слушал удаляющиеся шаги и глотал слезы. В нос лез глинистый запах прелых листьев. Мальчик выпрямился и стал смотреть на реку. Сумерки вползали в долину. Мальчик понимал, что стоит здесь уже слишком долго, но не мог заставить себя вернуться к машине — боялся, что отец больше не признает за своего. Ничего страшнее представить было невозможно, поэтому он стал бросать камешки в реку, дожидаясь, пока отец за ним не придет. Один камешек ушел в воду без привычного всплеска, за спиной раздалось хриплое кваканье, и мальчик бросился бежать. Отец стоял, прислонившись к капоту, одну ногу упирая в крыло машины, словно готов был так прождать хоть до утра. Он поправил кепку и открыл сыну дверцу. У мальчика все еще был отец.

Мужики после работы шли не к священнику, а в бар Догерти, к отцу Эйлин. Она сама видела, хоть и училась тогда всего только в четвертом классе. Около половины пятого отец заканчивал развозить пиво, забирал ее с занятий по ирландским танцам и вел с собой в бар. Вообще-то, урок танцев в подвальном этаже в доме священника заканчивался в шесть, но Эйлин всегда была рада уйти пораньше. Мистер Херли вечно кричал, что она сбивается с ритма и слишком размахивает руками. Скупые танцевальные движения не давались долговязой Эйлин Тумулти — мистер Херли говорил, степ специально придумали, чтобы, чуть покажется полицейский, можно было притвориться, будто смирно стоишь на месте. Ей хотелось учить джиттербаг или линди-хоп — любой танец, в который можно кинуться очертя голову и дать выход беспокойной энергии, — а мама записала ее на ирландские народные танцы.