Джером Дэвид Сэлинджер - Ранние рассказы [1940-1948]

— Жуткие отметки, — фыркнула Мэтги.

— Ну ладно, если уж ты такая умная, — сказал Винсент. — Если А имеет три яблока, а В уезжает в три часа, то сколько времени понадобится С, чтобы пройти на веслах пять тысяч миль против течения, на север вдоль берегов Чили? Не подсказывайте, сержант.

— Пошли наверх, — сказал Бэйб, хлопая его по спине. — Привет, мама! Он говорит, что у тебя свинцовый торт.

— А сам съел два куска.

— Где твои чемоданы? — спросил Бэйб гостя.

— Наверху, мои родные.

Винсент поднимался по лестнице следом за Бэйбом.

— Мне сказали, что вы писатель, Винсент! — окликнула его миссис Глэдуоллер, пока они поднимались наверх.

Винсент перегнулся через перила.

— Нет, нет, я оперный певец, миссис Глэдуоллер. Я привез с собой все ноты, так что можете радоваться.

— Вы тот самый человек, который сочиняет «Я — Лидия Мур»? — спросила его Мэтги.

— Я сам и есть Лидия Мур. А усы я приклеил.

— Ну как там в Нью-Йорке, Вине? — спросил Бэйб, когда они курили, устроившись в его комнате.

— Почему ты в штатском, сержант?

— Да я заряжался. Катался с Мэтги на санках. Правда-правда. Так как там в Нью-Йорке?

— Нет больше конки. Они убрали с улиц конную железную дорогу, не успел я уйти в армию. — Винсент поднял с пола книгу и стал рассматривать обложку. — Книги, — презрительно протянул он. — Читал я их все. Стэндиш, Элджер, Ник Картер. Эта книжная писанина — не в коня корм. Запомни это, дружочек.

— Идет. Ну а как все-таки в Нью-Йорке?

— Ничего хорошего, сержант. Холден пропал без вести. Письмо пришло, когда я был дома.

— Не может быть! — сказал Бэйб, снимая ноги со стола.

— Может, — сказал Винсент. Он делал вид, что просматривает книгу, которую держал в руке. — Я обычно отыскивал его в молодежном клубе у старого Джо на углу Восемнадцатой и Третьей в Нью-Йорке. Пивной бар для ребятишек из колледжей и приготовишек. Я шел прямо туда его разыскивать, когда он приезжал домой на рождественские и пасхальные каникулы. Я таскал за собой свою девушку, повсюду искал его, и всегда находил где-то в глубине — самого шумного, самого надрызгавшегося щенка во всем заведении. Он всегда пил виски, хотя остальные ребята пили только пиво. Я говорил ему: «Ты в порядке, кретин ты этакий? Домой хочешь? Деньги нужны?» А он отвечал: «Не-е. Ничего мне не нужно. Ничего не нужно, Вине. Привет, друг. Привет. А кто эта крошка?» Я тут же уходил, но потом всегда за него волновался. Когда он летом каждый раз бросал свои мокрые трусы внизу, возле лестницы, комком, вместо того, чтобы вешать на веревку для белья, я всегда подбирал их, потому что в его годы сам был точь-в-точь такой.

Винсент захлопнул книгу. Картинным жестом он извлек из нагрудного кармана миниатюрную пилку и занялся ногтями.

— Твой отец выгоняет гостей из-за стола, если у них грязные ногти?

— Да.

— Он что преподает? Ты мне говорил, но я позабыл.

— Биологию… Сколько ему было лет, Винсент?

— Двадцать.

— На девять меньше, чем тебе, — зачем-то подсчитал Бэйб. — А твои родители знают, что ты на следующей неделе отплываешь?

— Нет, — сказал Винсент. — А твои?

— Нет. Я, наверно, сообщу им утром, перед отходом поезда. Особенно трудно сказать маме. При ней даже нельзя произносить слово «ружье», она тут же начинает плакать.

— Ты хорошо провел время, Бэйб? — серьезно спросил Винсент.

— Да, очень, — ответил Бэйб. — Курево за спиной.

Винсент протянул руку за сигаретой.

— Часто виделся с Фрэнсис? — спросил он.

— Да. Она чудесная. Вине. Мои ее не любят, но для меня она просто чудо.

— Может быть, тебе надо было на ней жениться, — сказал Винсент. И вдруг его словно прорвало: — Ему даже двадцати не было, Бэйб! Только через месяц… Я так рвусь воевать, что места себе найти не могу. Смешно, а? Я записной трусишка. Всю жизнь я уклонялся даже от кулачных потасовок, всегда умел отболтаться. А теперь я хочу стрелять в людей. Что ты об этом скажешь?

С минуту Бэйб не говорил ничего. Потом сказал:

— А ты хорошо жил, то есть до того, как пришло это письмо?

— Нет. Никакой жизни у меня вообще не было после двадцати пяти. Надо было жениться в двадцать пять. Стар я стал для того, чтобы болтать в барах да целоваться с полузнакомыми девицами в такси.

— А Хелен ты хоть раз видел? — спросил Бэйб.

— Нет. Насколько я понял, она и джентльмен, за которого она вышла замуж, ожидают маленького незнакомца.

— Мило, — сухо заметил Бэйб.

Винсент улыбнулся.

— Я рад тебя видеть, Бэйб. Спасибо, что ты меня пригласил. Солдатам, особенно друзьям, как мы, в наши дни надо держаться вместе. Со штатскими у нас больше нет ничего общего. Они не знают того, что знаем мы, а мы уже отвыкли от того, что они знают. Так что ничего у нас с ними не вытанцовывается.