Марк Казарновский - Из жизни военлета и другие истории

С тех пор прошло много лет. Вынесли из Мавзолея И. В. Сталина.

Кажется, он был в мундире, пошитом Зеликом. Арестован и посажен в Лагерь Власик. А Лаврентий Павлович Берия вообще расстрелян.

Мамонтовский же поселок претерпел немногие изменения. Правда, уже полностью исчезли жители поселка старых большевиков. Скончалась жена Зелика, красавица Рахиль. Она и после кончины была красива.

Дочь Зелика вышла замуж за иностранного студента австрийской национальности и очутилась в городке недалеко от Вены. Но постоянные разговоры по вечерам, что будет на ужин завтра и почему мы так много платим за телефонные разговоры и свет, разрушили этот брак. Лия оказалась во Франции, где в Сорбонне читает лекции по информатике. Уже два года подряд ее избирают первой красавицей на конкурсе женщин-профессоров. Зелик к ней переезжать не хочет, хотя внука повидал с удовольствием. Он бродит по своему заросшему разнотравьем участку, иногда записывает какие-то мысли. Но они разрознены и интереса не представляют.

Запомнилась одна его оборванная фраза: «…я прожил, окруженный ложью…»

По вечерам он выходит на речку Уча. Туман. Тишина. Где-то стучит электричка, но она Зелику не мешает.

Он вспоминает Рахиль, свою любовь. И понимает, что она была не жена ему, не любимая женщина, не мать его дочери. Она была ему домом! А это не проходит и не забывается.

Конечно, в старости окружают нас воспоминания. Вот и Зелик окружен своими родными и близкими, которые лежат в местечке белорусском в ямах. Не отпетые, без памяти, без покаяния, без молитв, которые над ними никогда не были прочитаны. Они исчезли. В никуда.

Зелик тихонько идет вдоль реки. Называет по именам маму, папу, теток, дедов, всех ближних. Иногда говорит слова песни Леонида Коэна «… Закружи меня над всем этим ужасом…»

Утром Зелик выходит на участок. Шумят сосны, трещат без умолку птицы. Теперь уже только в воображении своем готовит завтрак для Рахили. Ему кажется, она проснулась и целует Зелику руку. Зелик тихонько поет кадиш, поминальную молитву.

Не часто, но Зелик выпивает. Для этого заходит к нему новый сосед, мидовский работник. На пенсии. Все пытается расспросить Зелика о Ленине, Сталине, иных, прошедших сквозь этот страшный век.

Иногда Зелик кое-какие фразы и говорит (уж лучше бы молчал):

— Ну что Ленин. Он ведь Россию не знал и ее, по моему разумению, не любил. Отсюда и его записочки: попов расстреливать беспощадно, зажиточных крестьян вешать, проституток — убивать. Вот и весь ваш Ленин. А что он построил? А — молчите. Вот то-то. До сих со мной за костюм не расплатился.

Сосед молчит удивленно. Где Ленин Владимир Ильич, а где этот костюм Зелика? Они снова выпивают и затем сосед долго стоит у забора, курит, курит.

Однажды Зелик сказал женщине, которая за домом присматривала и вела немудреное его хозяйство, что хотел бы пригласить гостей. Нужны конверты, оно положит в них приглашения, а адреса разыщите. И на самом деле приглашение написал, всем одинаковое, и в конверты разложил. Вот этот текст:

«Уважаемый друг, приезжайте ко мне на дачу в воскресенье, 15 сентября 1970 года, в 13 часов. Как раз успеете к обеду.

Зелик разложил приглашения в конверты. Надписал фамилии.

— Адреса, Людмила Петровна, вы уж сами найдите.

Вынес плетеное кресло на веранду, накрыл ноги пледом. И стал смотреть на дорожку.

— Зелик, скоро обедать будем, — сказала Людмила Петровна.