Ринат Валиуллин - Соло на одной клавише

– Нравится кино?

– Не то слово. Я хотела сказать – нет таких слов.

Птицы молчали, листья на деревьях тоже, даже телефон и тот молчал, не смотря на то что я его уже включила, никто не хотел со мной разговаривать. Осуждение всей природы, вот что я почувствовала этим утром, когда вышла из его дома. Подумаешь, переспала, я же по любви. Видимо, настоящая любовь – это та, за которую приходится постоянно оправдываться. Но родителей не было рядом для этого, могла только снова и снова прокручивать в голове звёздную ночь, которой наконец-то утолила своё девичье любопытство. Ничего серьёзного, ничего серьёзного не могло из этого родиться, в это она заставляла себя поверить. Единственное, что беспокоило в этот момент Алису – сколько у него было до меня девственниц, могла ли она рассчитывать на то, что была уникальной. По крайней мере, ей этого хотелось. Уникальности, вот чего пожалуй не хватало этому приключению. Этот странный вздох природы, этой потерей, наполнившей её изнутри чем-то новым, космосом, что ли. Да, пожалуй, теперь звёздное небо появилось внутри неё тоже, раньше оно было затянуто плевой. Той самой тайной, за которой томилось грудное молоко. Она вспомнила Буратино, который проткнул своим носом очаг нарисованный на холсте. Именно очаг вспыхнул и теперь подогревал Алису изнутри.

Никогда не думала, что это будет мужчина много старше меня, который так же легко мог поступиться своими принципами, как и я моими капризами. В голове допивала вчерашнее шампанское Нина Симоне, голосом глубоким и родным, располагающим к доверию. Она не пела, просто она так дышала. Эту песню Алиса знала наизусть, та была популярна когда-то и перепета многими House Of The Rising Sun. Алиса ставила на язычок и крутила до бесконечности, до тех пор пока до самых пор её кожи не доходил покой и умиротворение. Так бы и крутила до универа, куда она ехала к третьей паре, если бы не позвонила мать, она жила в Тюмени, голос её был гораздо дальше, чем голос певицы и даже как будто менее родной. В отличие от отцовского. Отец теперь стал ближе не только топографически, так как он жил с другой женщиной здесь в Питере, но и метафизически. Папа развёлся с мамой в тот самый момент, когда Алисе исполнилось десять. Это было ужасно, ужасно страшно было сорваться в пропасть, образовавшуюся между родителями, но ещё ужаснее было так рано, так бесперспективно остаться с мамой (как шутил отец: «У тебя не мама, а настоящий Мамай, и эго её словно иго»), которая выносила мозг каждый божий день своей обильной любовью. Стоило только уехать отцу, как Алиса лишилась всяческой защиты от этого бесконечного внимания. Мужское внимание, совсем другое дело, то самое дело, которое позволяет раскрепоститься, поверить в себя, когда можно было пролить безнаказанно кофе в постель:

– Ты что будешь? – выдернула её из раздумий подруга, которую звали Маша.

– Как обычно, кофе на первое, второе и третье.

– И мне кофе с пирогом, – присоединилась к фиесте Полина.

– Нам три кофе, вот эту шоколадку и три пирога с черникой, – заказала Маша.

Скоро три подруги обняли круглый стол студенческого кафе. Разговор лился сам по себе словно дневной свет, а девушкам оставалось только открывать вовремя рты, вовремя смеяться, отрываясь от чашек и пирогов. Этот кофе был не тем, что из постели, другого рода, сдобренный обсуждением учителей, мальчиков, магазинов, домашней работы и предстоящей сессии. Приправленный корицей заграничных путешествий, он приобретал вкус неповторимый и загадочный. Одна из девочек только что вернулась из Армении, куда она ездила в гости к своему жениху. Стоило ей только произнести название этой страны, как передо мной сразу же возникли горы под музыку Арама Хачатуряна, и скрестили сабли в танце джигиты, а один, самый смуглый и бородатый, с бутылкой коньяка в руке и с акцентом во рту произнес: – Дэвушка, хочешь я покажу тебе гори?

– А мне сегодня опять Анжело позвонил, – поделилась Полина.

– И что он хотел, этот ловелас?

Алиса сразу увидела нос, большой нос с горбинкой и скачущие через него за очередной юбкой глаза. Вечный бег с барьерами. Нос, волочащий на своём горбу комплимент, словно какой-то чудесный инструмент. Комплимент – это часть тела настоящего итальянца. Настоящий итальянец никогда не оставит девушку без внимания, каким бы женатым он ни был. Выйти замуж за иностранца – этот девиз, так или иначе, был встроен в голову каждой студентки филфака. Все держали в голове сценарий со сменой гражданства, языка, моря, соседей по лестничной площадке, матерей по детской.