Алексей Свешников - Кошка с Собакой 2 [litres]

– Наверное, Татьяна, зря я вас потревожил. Надо было мне подготовиться, неудобно вышло всё… Время только у вас украл.

– Что вы! Это же я у вас украла время!

– Когда? – не понял я.

– Я же в вас врезалась!

– А я и забыл уже…

– Давайте завтра опять встретимся? Вы подумаете хорошенько, и я уже что-то смогу вам предложить в качестве идей.

– Да, давайте встретимся завтра. Утро вечера мудренее, вечер-ночь, сутки прочь… – я забормотал какую-то ерунду, путаясь в словах и глядя в пол.

Кое-как помог Тане облачиться в пальто и чуть не споткнулся, пока провожал её до дверей.

Когда она ушла, сел в кресло и сидел так минут пятнадцать.

Что это такое было со мной? Как ошпарило кипятком. Понятно, что и выпить нельзя, но жжёт и не даёт покоя. Ох Вован, Вован… Втравил ты меня в историю с тремя неизвестными.

Смотреть на мир через призму собственного несовершенства рано или поздно становится утомительно. Перебираешь в голове свои взлёты и падения, удачи и провалы. Потом начинаешь винить всех вокруг и одновременно жалеть себя. Потом грозишь этому миру и посылаешь его ко всем чертям, а потом машешь на всё рукой и наливаешь рюмку.

Когда вот так накатывает – надо отвлечься. Я всегда или размышляю о том, о чём в обычной ситуации даже не подумаю, или завожу умный разговор, что тоже для меня редкость. Для размышлений нужны знания, а для разговора – собеседник. Знаний достаточно и отрывочных, а вот собеседник должен быть умным.

Как-то, на заре туманной юности, когда слово стройотряд не было пустым звуком, нас, молодых студентов, отправили на забытый Богом приток Ангары помогать «стройке коммунизма». Прибыв на место, нас определили в разбитый барак и старший, долговязый и тёмный от загара и свежего воздуха, субъект, махнув рукой вдаль сказал:

– Сейчас пиздуйте за матрасами и одеялами. Там, у реки, домик коменданта, у него получите. Скажете, что в бригаду к Татарченко.

И мы попиздовали… Три городских парня, для которых окружающая действительность настолько диссонировала с привычным нам доселе миром, что в пору было запить, чем мы, к слову сказать, впоследствии с выше упомянутым Татарченко и занимались до самого окончания нашего трудового десанта. Но перед тем как двинуть на поиски коменданта, мы предусмотрительно заглянули в барак и увидели унылые ряды панцирных кроватей. Руководствуясь принципом наименьшего зла, выбрали себе места. Металлическая проволока, из которой были сплетены лежаки, торчала во все стороны. Для приведения кровати в порядок был необходим какой-нибудь инструмент. Инструмента у нас, ясное дело, не было, и мы побрели по разъезженной песчаной дороге, по которой туда-сюда сновали Уралы и Магирусы, в надежде найти помимо одеял и матрасов хоть какие-нибудь плоскогубцы.

Зашли в первое строение, попавшееся на пути. Это оказалась курилка, в которой молча сидели как будто вырезанные из старого дерева, морщинистые мужики в засаленных ватниках и тряпичных подшлемниках. Жёлтые каски висели на гвоздях вдоль стены.

– Всем привет, – бодро поздоровался один из нас.

Остальные тоже забормотали приветственные слова.

– О, молодёжь… – отреагировал кто-то из клубов табачного дыма.

– Мужики, нет плоскогубцев? – спросил я.

Повисла долгая пауза. Я не знал, что делать – повторить вопрос или просто уходить не солоно хлебавши. Наконец, когда я уже похоронил надежду на ответ, вдруг из дыма раздался голос:

– Так это ж пассатижи…

И опять повисла тишина. Табачный дым висел плотным туманом, как на картине Моне «Мост Ватерлоо» в Эрмитаже. Глаза уже начали привыкать и стали различимы детали, набросанные лёгкими импрессионистскими мазками. Кто-то из работяг сидел, закинув ногу на ногу, оперев руку с папиросой локтём о колено и обречённо глядя в пол. Кто-то, откинув голову к стене, добирал остатки сна. Кто-то просто безучастно смотрел перед собой и беззвучно шевелил губами, иногда сплёвывая на пол. Идентифицировать автора ответов не представлялось возможным, и поэтому мне пришлось обратиться сразу ко всем:

– А пассатижи есть?

И опять в ответ эта тишина… Но мы уже поняли, что для ответа этим людям нужно время. И наше терпение было вознаграждено:

– Так пассатижи, они ж в инструменталке…

И на этот раз тишина повисла окончательная.

Этот пример я привёл как иллюстрацию к своей фразе, что знаний достаточно и отрывочных, а собеседник должен быть умный. Ну, бог с ними с воспоминаниями, продолжим жить в настоящем…