Коллектив авторов - На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят

Здесь же говорится, что Русь «не дает ответа», когда ее вопрошает поэт. Таким образом, Россия – это загадка для человечества, и, может быть, особое, великое откровение для мира исходит именно от нее. Это представление о России было свойственно многим русским писателям XIX века. Одним из первых, кто воплотил эти идеи в поэтическом произведении, был Гоголь.

«Смех сквозь слезы»: смех на костылях печали.

Н. В. Гоголь вошел в литературу как непревзойденный мастер смеха. Повести Гоголя, его поэма «Мертвые души» просты по сюжету, прозрачны по разборке характеров.

И тем не менее существует неразгаданная и не поддающаяся разгадке тайна Гоголя и тайна этого смеха.

Н. В. Гоголь смеется над глупым, смешным, страшным, пошлым, но его смех печален. Эта печаль – результат трагического несоответствия между идеалом и обыденностью, мечтой и реальностью.

Не все просто у Н. В. Гоголя и в выборе объекта осмеяния. У него может быть смешон разбойник капитан Копейкин и страшен рачительный хозяин Собакевич.

Гоголь смеется над нечистой силой, но человек в зеркале его книг ужасает беспросветной ограниченностью, пошлостью, духовной нищетой.

Гоголь смеется как грустный клоун, смеется, чтобы не плакать. Прослушав «Мертвые души», Пушкин сказал: « Боже, как грустна наша Россия» . После выхода поэмы в чем только не обвиняли Гоголя, якобы унизившего Россию и ее народ. Но только человек, бесконечно преданный родине, может так смеяться над всем, что ее уродует.

У Н. В. Гоголя нет смеха ради смеха, он никогда не имеет в виду развлечь скучающую публику. Он мечтает об отклике, о том, чтобы каждый, прочитав и посмеявшись, строго заглянул себе в душу: а я не Чичиков? Не Ноздрев? Не Плюшкин?

Гоголь пародирует и высмеивает привычные «идеалы»: благопристойный брак, «красавицу дочь и резвунчика мальчишку», преклонение перед внешними приличиями, достоинство человека, исчисляющееся в звонкой монете. Очищенные горьким смехом, вновь открываются нам подлинные ценности: любовь к родине, чувство истории, вера в справедливость, любовь.

Смех Гоголя не унижает, он дает погибшему шанс воскреснуть. Это смех с надеждой на то, что в самой зачерствелой человеческой душе, даже в душе Плюшкина, есть уголок, куда проникает свет счастья и добра. Даже Чичиков может вспомнить о том времени, когда его жизнь была освещена иным светом, о невинности и чистоте детства, о материнской любви.

Светлый смех должен помочь человеку вернуться к своим началам уберечь его от низменного, пошлого существования. Н. В. Гоголь никогда не смеется зло. Он знает: милосердие – основа всего, а не осуждение. Его смех не знает о вечном проклятье, это веселье, возвышающее душу. Пушкин писал, что Гоголь заставляет людей « смеяться сквозь слезы грусти и умиления ». Образно : Смех Гоголя ходил с посохом печали.

Гоголь: карантин перед вратами рая

Гениальная гоголевская поэма «Мертвые души» так и не была окончена. Близко знавший Гоголя архимандрит Федор (Бухарев) вспоминал, как в 1848 г., уже после выхода первого тома, спросил писателя, чем же должна кончиться поэма. «Он, задумавшись, выразил свое затруднение высказать это с обстоятельностию. Я возразил, что мне только нужно знать, оживет ли как следует Павел Иванович? Гоголь, как будто с радостию, подтвердил, что это непременно будет и оживлению его послужит прямым участием сам Царь и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма… А прочие спутники Чичикова в Мертвых душах , спросил я Гоголя: и они тоже воскреснут? – Если захотят, – ответил он с улыбкою…»

Есть основания думать, что таков был гоголевский замысел с самого начала. Вскоре после публикации первого тома «Мертвых душ» Гоголь писал С. Т. Аксакову по поводу читательского восприятия поэмы: «… Еще не раскусили, в чем дело… не узнали важного и главнейшего …» Само имя главного героя – Павел – подсказывает разгадку дальнейшей судьбы Чичикова. Вспомним ревностного гонителя христиан иудея Савла, признавшего правду новой веры и превратившегося в апостола Павла (отсюда выражение «из Савлов в Павлы»).

Подобное же превращение, очевидно, суждено было претерпеть и Павлу Ивановичу Чичикову, если бы Гоголю удалось написать второй том. В. Г. Белинский проницательно заметил: «…Не в шутку назвал Гоголь свой роман поэмою, и не комическую поэму разумеет он под нею. Это нам сказал не автор, а его книга. Мы не видим в ней ничего шуточного и смешного; ни в одном слове автора не заметили мы намерения смешить читателя: все серьезно, спокойно, истинно и глубоко… Не забудьте, что книга эта есть только экспозиция, введение в поэму, что автор обещает еще две такие же большие книги, в которых мы снова встретимся с Чичиковым и увидим новые лица, в которых Русь выразится с другой своей стороны… Нельзя ошибочнее смотреть на Мертвые души и грубее понимать их, как видя в них сатиру».