Сергей Четверухин - Жи-Ши

– Круто!

– Да нет, не круто. Как раз наоборот. Я все сделал неправильно. Ведь я не хотел становиться продюсером. У меня была мечта стать певцом, и я не смог ее осуществить. Я выбрал путь лузера! Но у меня тогда рядом не было такого меня, который теперь есть у тебя. И, если б я не сделал тогда неправильно, откуда бы я сейчас знал, как делать правильно?

Через неделю после вечеринки «GQ» мы подписываем контракт. В том же ангаре, где Гвидо не дослушал до конца ни одну мою песню, за стойкой бара, заставленной коктейлями «мохито», в присутствии импозантного юриста с кожаным черным саквояжем и смешной фамилией. Гвидо вращается на высоком табурете и с выражением зачитывает вслух пункты взаимных обязательств:

«Пожарская Валерия Анатольевна, именуемая в дальнейшем „Артистка“, и Атлантиди Гвидо Юозович, именуемый в дальнейшем „Продюсер“, заключили договор о нижеследующем…»

На вечеринку «GQ» я постеснялась идти в джинсах. Заявилась в своем единственном платье – коротком, облегающем, похожем на ночную рубашку, ярко-красного цвета. Гвидо смерил меня взглядом, хмыкнул с непонятной интонацией, но ничего не сказал. Дядя Тони сопровождал меня. «На всякий случай», – как он туманно выразился. Именно он мягко, но настойчиво вытащил из моей руки бокал с шампанским, которое предложил улыбчивый официант, едва мы вошли в клуб. Народу было немного, гости только начали собираться.

– Третье правило топтания, – шепнул мне на ухо Гвидо, – никогда не приходи вовремя. Оптимально – с опозданием на час.

– А если пропущу что-то интересное?

– Ты никогда ничего не пропустишь. Запомни это как четвертое правило. Пусть другие волнуются, чтобы не пропустить тебя.

К нам подошел гладкий мужчина, которого я лет с трех вижу по телевизору. Кажется, на телике нет передачи, в которой он еще не появился. От программ для будущих мам до прогнозов погоды. Они с Гвидо обнялись.

– Это – Никас, а это – Лера, моя будущая звезда, – Гвидо представил нас друг другу.

– Очень приятно, – Никас мягко взял мою ладонь своими длинными сухими пальцами.

– Да, мне тоже… Моей маме нравились ваши песни…

– Вообще-то я – художник, – он отпустил мою ладонь.

Гвидо читает контракт, взмахивая рукой, как дирижер:

«… Продюсер обязуется за свой счет создать запись трех альбомов Артиста в сроки, установленные настоящим Договором. Продюсер обязуется за свой счет создать по три Видеоклипа к песням каждого из Альбомов и обеспечить им необходимую ротацию в эфире российских телеканалов…»

На вечеринке «GQ» я решила опробовать правила Гвидо в действии. Вокруг носились десятки официантов с подносами, уставленными бокалами. Но мне нельзя. Дядя стоял чуть в стороне с невозмутимым видом и все просекал. Почему-то он в тот день напомнил мне охранника.

– Инжой Хагакурович, познакомьтесь, – Гвидо кивнул на меня, улыбаясь толстенькому человечку и даже не назвав моего имени, – через год, ну, максимум через полтора, страна вздрогнет!

– А это Инжой Хагакурович Самба, – Гвидо обнял за плечи толстенького человечка и сжал его как резинового пупса, – инвестор и деловой партнер. Накачивает капиталом с десяток успешных проектов, – Гвидо долго тискал Самбу, наверное, так должна выглядеть дружба олигархов, – для половины твоих коллег он просто бог. Живой бог.

– Приятно познакомиться, – я улыбнулась своей акульей улыбкой, – вы следите за успехами конкурентов?

– Каких конкурентов, дорогая? Я их, конечно, люблю, но у меня их нет.

– А как вы думаете, Жой Сакурович, сколько денег у Бога? Больше, чем у вас? У настоящего Бога? У того, который во всех нас? Он вам не конкурент?

Гвидо читает контракт с полузакрытыми глазами. Похоже, он знает его наизусть:

«…Продюсер обязуется за свой счет организовать концертные выступления Артиста на территории Российской Федерации и за ее пределами. Продюсер обязуется выплачивать Артисту 20 % от чистой прибыли, поступившей в результате концертной деятельности…»

После того как Инжой Хагакурович смерил меня взглядом кобры, готовящейся к броску, я вдруг почувствовала себя неуютно на вечеринке журнала «GQ». Не могу сказать, что испытывала до этого особенный комфорт. Было ощущение готовности старательной школьницы к уроку. После двух эпизодов стрессового общения включилось состояние, которое я называю «минус три». Потому что обычно теряю в этом состоянии три килограмма собственного веса. Врачи называют его «синдром Формана», – нервное обострение, когда особенно активные импульсы в коре головного мозга вызывают побочный эффект, который обычно наблюдается при остром отравлении. У кого-то в такие моменты происходит понос, а я, как правило, начинаю блевать, делаю это долго, старательно и вдумчиво. «Лучше спереди, чем сзади!» – как говаривал старина Шрек.