Элвин Джонсон - Битва дикой индюшки и другие рассказы

— Просто иди туда и скажи «Здрась» первому встречному. Он ответит «Здрась» и подозрительно посмотрит на тебя. Они не любят белых. Но там есть один индеец, который учился на востоке в колледже и хорошо говорит по-английски. Хоть он тоже не любит белых, как и все индейцы, но он всё-таки поговорит с тобой.

Индейский лагерь состоял примерно из двадцати шатров-вигвамов, которые были расположены как бы по кругу. Вокруг бегали индейские ребятишки, но при появлении Хобарта все они исчезли. На земле в тени шатра сидел очень дряхлый старик.

Хобарт подошёл к нему и сказал: «Здрась».

Старик не очень дружелюбно осмотрел его иответил: «Здрась». Затем он сделал знак Хобарту сесть. Хобарт стал объяснять ему цель своего посещения. Старик покачал головой. Он позвал индейца, который выходил из шатра. Вскоре к ним подошёл другой молодой высокий индеец.

— Добрый день, сэр. Вы от властей?

— Нет. Я учёный. Хотел бы знать, как вы тут живёте. Надеюсь вы позволите мне погостить тут денёк-другой.

Хорошо. Утром я вам всё покажу. Я устрою вам палатку для ночлега, и вы поужинаете с нами. Чем богаты, тем и рады, на ужин у нас будет похлёбка. Всего доброго.

Индеец живо ушёл прочь. Он был вежлив, но выражение лица у него было далеко не сердечное. Хобарт чувствовал себя неловко. Что делать дальше? Индейцы, несомненно, ожидали платы за гостеприимство. Хобарт вынул из кармана три серебряных доллара и предложил их старику, который посмотрел на них и покачал головой. Но затем он пронзительно посмотрел на Хобарта, поднёс руку ко рту и сделал глотательное движение.

Виски! Продавать виски индейцу было преступлением. Просто дать виски индейцу тоже, вероятно, было незаконно. Но у Хобарта возникло какое-то чувство почтительности к этому старику. Почему бы ему не просветлить несколько тусклых часов уходящей жизни? Закон ведь, как правило, смотрит на это сквозь пальцы.

Хобарт встал и показал в направлении посёлка, а затем на место, где только что сидел. Старик кивнул.

Хозяин таверны «Первый шанс» спал в кресле, вокруг него гудели мухи. Хобарт быстренько осмотрел бутылки на полке позади бара. Там стояли бутылки с изысканными этикетками, которые без сомнения по нескольку раз наполнялись бывшим тогда в ходу контрабандным неочищенным виски. Но там была и одна засиженная мухами бутылка «Ангус». Хобарт прошёл за бар. «Ангус Макдугал лимитед. Глазго.

Шотландия». Хобарт обследовал пробку. Она была старой и заплесневелой, но явно не тронутой.

Хобарт разбудил продавца, который сел прямо и протёр глаза.

— Мне нужна вот эта бутылка виски «Ангус».

— Десять долларов.

— Да ты в своём уме? Беру за пять.

— Ни за что. Десять долларов.

— Послушай, друг, ты заплатил за неё два доллара, года четыре-пять назад, ещё до того, как закрыли канадскую границу. Ты воображаешь, что можешь получить на ней доход в четыреста процентов. Не получится. Да в округе на сто миль нет такого человека, который заплатит тебе десять долларов за бутылку шотландского. Это у тебя мертвый капитал. Пять долларов живого капитала стоит больше, чем десять мёртвого.

— Скажешь тоже.

— Конечно. На пять долларов ты сможешь купить два галлона бурды, которую ты используешь на долив. Сто десятицентовых порций составляют галлон. Пойми, ведь я даю тебе пятнадцать долларов за то, что продашь мне.

Продавец внимательно посмотрел на него. — Ты что, тоже торгуешь?

— Если и да, то я не говорю об этом, когда нахожусь в отъезде. Также и ты. Когда ты едешь в Су-Сити, ты ведь выдаёшь себя за торговца скобяным товаром. Продавец рассмеялся. — Нет, одеждой и головными уборами. Да и не так уж важно, кем бы я не назывался.

— Ну так давай не будем больше торговаться. Давай бутылку, держи пятёрку.

Продавец снял бутылку, нежно посмотрел на неё, поколебался несколько мгновений и подал её Хобарту.

— Бери и катись ко всем чертям. Разбойник ты, с большой дороги.

Ничего себе разговорчики с хорошим покупателем. Вот тебе пять долларов. Но мне нужен и штопор.

Продавец пошарил в столе и достал небольшой штопор, такой, какие дают бесплатно дюжинами при торговле спиртным.

— Двадцать пять центов.

— Нет, это приложение к товару. — Хобарт положил штопор в карман, сунул бутылку во внутренний карман пальто.

— Заходи ещё.

— Обязательно.

Старый индеец встретил Хобарта выжидательным взглядом. Хобарт сел на землю рядом с ним и осмотрелся вокруг, чтобы никого не было. Затем вынул бутылку из кармана пальто и поддал её индейцу, который погладил её, внимательно оглядел и показал на пробку. Хобарт достал штопор. Старик отдал ему бутылку. Хобарт вынул пробку и вернул старику бутылку и пробку. Старик запрокинул голову, приставил бутылку к губам и хлебнул — раз, два, три. Затем он воткнул пробку назад, спрятал бутылку под одеяло и блаженно заулыбался. Подошла какая-то женщина с двумя мисками коричневатой похлёбки, одна — старику, другая — Хобарту. Помешивая ложкой, Хобарт выяснил, что похлёбка была из больших коричневых бобов, кусочков мяса, каких-то овощей, которые он принял за тыкву, какие-то волокна, которые, как выяснилось позже, оказались кабачками и какое-то количество жесткой кукурузы.