Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 2

- Ловко, - согласился помощник. – Тебе за его ловкость треугольник срезали, помнишь?

Старший лейтенант не ответил, переживая давний промах.

- Выходит, парень-то, - старшина опять кивнул на Владимира, - исправил ту нашу промашку.

- Следователь разберётся, - не сдавался начальник.

- Разберётся, - не возражал помощник, - только не один день пройдёт, а может, и не одна неделя – какой попадётся.

- Ну, чего ты, старый хрыч, на ночь ноешь? – разозлился старший лейтенант и на себя, и на помощника. – На пенсию тебе пора.

- Пора, - не возразил во всём поддерживающий начальника старшина. – Тебе – тоже, а то у тебя сердце инструкциями заросло. – Не дождавшись реакции занятого какими-то переписываниями старшего лейтенанта, добавил, осторожно вытащив заскорузлыми толстыми пальцами третью тонкую папиросу из смятой пачки. – Если бы каждый так: вместо того, чтобы пищать: «Милиция!», хряснул бы без блажи по бандитской морде, нам бы и работы не было, тогда бы и на пенсию можно.

- Только и мечтаешь, - недовольно фыркнул начальник.

- А что ещё остаётся?

Незлобивые милицейские пререкания в полном отсутствии присутствующего преступника прервал громкий разговор в коридоре, закончившийся призывным криком часового:

- Кузьмич! А, Кузьмич!

- Кого черти несут? – недовольно оторвался от любимых бумаг старший оперуполномоченный, вышел из-за стола, приоткрыл дверь и громко спросил:

- Ну, что там?

- К тебе лейтенант из СМЕРШа рвётся, пустить?

- Пустить, - разрешил, помедлив, дежурный и, не встречая незваного посетителя, ушёл к себе за стол, бросив мимоходом Владимиру: - Пересядь в угол у окна. И ты, - уже старшине, - отсядь от моего стола.

Едва все заняли предназначенную диспозицию, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился… Марлен.

- Здравия желаю, - бодро приветствовал он хозяев, неопределённо махнув рукой у фуражки, отыскал глазами старшего, подошёл и коротко, по-военному, представился:

- Лейтенант Колбун из спецкоманды Управления, - он вынул из кармана красное удостоверение, раскрыл и показал, не выпуская из пальцев, старшему милиционеру, а, окончив процедуру знакомства, так же коротко объяснил цель прихода: - У вас наш человек.

Милиционеры переглянулись, старший забарабанил пальцами по столешнице, что-то, очевидно, соображая, потом кивнул в сторону затаившегося в углу Владимира.

- Этот, что ли?

Марлен повернулся туда же и, не дрогнув ни одним мускулом серьёзного лица, подтвердил:

- Он. Здорово, Васильев.

- Здравствуй-те, - пробормотал, чуть запнувшись и не зная, как себя вести, задержанный «человек НКВД».

- Что он натворил? – строго спросил маленький неулыбчивый смершевец, давая понять всем своим видом и поведением, что главное для него – время и дело.

- Вот, читай, - подал старший лейтенант объяснение Владимира.

- Свидетели есть?

- Нет.

Прочитав короткую бумагу, новоиспечённый лейтенант контрразведки, который ещё утром был младшим – «Вот это карьера», - непроизвольно подумал Владимир – положил её на стол дежурному и уверенно заявил:

- Всё ясно: несчастный случай. Главное – бандит уничтожен, одним гадом меньше стало.

- Правильно, - одобрил заключения резвого лейтенанта из СМЕРШа старшина.

Тем более согласен был с ним и Владимир.

Все выжидающе замолчали, подкарауливая мысли друг друга. Наконец, старший по возрасту и опыту решился.

- Тебе нужен твой человек?

- Ну, - насторожился Марлен, стараясь не пропустить подвоха.

- А мне не нужно это дело.

Договаривающиеся стороны уставились друг на друга, переговариваясь одними глазами, как это умеют делать русские, когда слова не совсем соответствуют, а порой и совсем не соответствуют выражению глаз, более честных, чем язык, и каждый в молчаливой дуэли предпочитает уступить право первого словесного выстрела противнику, чтобы, узнав об оружии, поразить его наверняка. И пожилой, и молодой принадлежали одному народу, и им не требовалось много слов, чтобы понять заряды друг друга.

- Закурим, что ли? – предложил Марлен, доставая початую пачку «Беломора» и выгадывая время для размышлений над непонятным пока до конца предложением милицейского оперуполномоченного.

- И то, - охотно согласился старшина, приняв от гостя наполовину выщелкнутую из пачки папиросу.

- Не курю, - отказался начальник, жадными глазами глядя на роскошную бело-голубую пачку, - язва, едри её мать.

- И что мне с им, делом, делать? Мы же – смерть шпиёнам, а не жуликам, - пытался всё же отказаться от чужого и получить бесплатно своё недогадливый лейтенант из грозной, но не мозговой организации.