Александр Иванченко: Автопортрет с догом

Когда-то поэт обмолвился афоризмом: «Художник должен быть закрепощен, чтоб ощущать свою свободу». Правота этой парадоксальности подтверждена прозой А. Иванченко. Даже самые затейливые его периоды оставляют впечатление ненатужности, и артистическое это изящество обеспечено доверием художника прежде всего к самому себе. Нет, он не склонен к тиражированию повествовательных «автопортретов», где меняются лишь поза да интерьеры. Писателя заботит — если выходить на объединяющую столь разные его произведения проблематику — самоосуществление личности. Чем полнее выразит себя пришедший в мир — тем он в нем сувереннее и счастливее. Детство, любовь, творчество — вот, по убеждению автора этой книги, начала, данные душе человека на вырост.

Внимательный к частной, отдельной судьбе, прозаик обеспокоен не только психологией собственных героев, но и психологией читателей. Сама интрига между его текстом и публикой заботит А. Иванченко, по-моему, не менее, чем взаимодействие творимых им характеров. Он не подталкивает читающего к прямому отождествлению с тем или иным своим персонажем, но настраивает нашу «душевную оптику» на более глубокий загляд в самих себя, заставляя принимать к сведению и то, что нам, скорей всего, не очень-то и хотелось увидеть. И при этом «внутренней силой стиля» (использую формулу Г. Флобера) художник склоняет читателей к ощущению радости от эстетической нагрузки, которую он нам предлагает.

Отстаивая достоинство вымысла, уверенный в себе, писатель полемизирует как с дидактикой и копиизмом текущей беллетристики, так и с наивно-реалистическим восприятием искусства. Его проза откровенно литературна. И не потому только, что охотно перекликается с известными и не очень у нас известными сочинениями, а потому прежде всего, что продиктована той верой в возможности слова, которая, собственно, и породила литературу. Слово не всемогуще, но незаменимо: владеющий им вершит необходимую духовную работу по все более трезвому и дотошному познанию человеческого в человеке.

Сознаю, что мое послесловие перегружено цитатами, и все же под конец сделаю еще одну выписку:

«Казалось, у нее не было ничего своего, все ее отдельные черты были как бы заимствованы у других или, лучше сказать, отняты у нее другими, но гармония, комбинация, совокупность этих черт были ее, и только ее…»

Такой Роберт Мамеев видит свою Алису. Такой мне видится и проза Александра Иванченко.

Леонид Быков

О времена, о нравы! (лат.)

Буквально: все фрукты, сладости из различных фруктов (итал.) . В переносном смысле — все что угодно, всякая всячина.

С дальнейшей последовательностью операций желающие могут ознакомиться в «Инструкции по технике безопасности для машинистов электровозов». — Авт.

ДМР — дом матери и ребенка.