Алексей Слаповский: Заколдованный участок

Ничего, в другом месте получится.

Он сел в машину и поехал по родным колдобинам очень осторожно и медленно: машина импортная, не для таких дорог сделанная. Настолько медленно, что его обогнал на велосипеде Андрей Ильич Шаров. Да еще и встал поперек дороги.

– Привет, давно не виделись! – крикнул Андрей Ильич. – Что, не вышло с торговлей? Никакого моста не будет, оказывается!

– Одно другому не помеха, даже наоборот! – хладнокровно ответил Прохоров. – Не хотят тут люди жить, Андрей Ильич. Несмотря на старания руководства.

– Да неужели? – изумился Андрей Ильич, будто услышал новость.

– Я тебе говорю. Люди готовы хоть завтра. С Куропатовыми вон почти договорился. Суриковы на мази, Савичев спит и видит съехать. Кстати, у тебя дом тоже неплохой и место хорошее. Чего тебе тут делать с твоими способностями? И жена твоя по городу скучает. Я бы хорошую цену предложил, как своему человеку!

Андрей Ильич не принял шутки.

– Я тебе не свой! И ты еще придешь ко мне бумаги оформлять, тогда поговорим! Если будет что оформлять!

– Не беспокойся, будет! А то бы продали мне всю Анисовку на корню, а? Возни меньше!

– Знаешь, что мне моя бабка говорила? – спросил Андрей Ильич. – Не разевай рот слишком широко: треснет. Понял?

Он уехал, виляя рулем на ухабах, Прохоров проводил его смехом, довольный, что удалось уязвить Шарова. Впрочем, смеялся он недолго. Вспомнил, что его похвальба пока ничем не подкреплена.

Ничего. Надо к Савичеву ехать. Мужик легкомысленный, хоть и не дурак.

Савичев мужик легкомысленный, хоть и не дурак, тут мы вынуждены согласиться с оценкой Прохорова. Хотя согласимся не вполне: легкомысленность Савичева иногда только кажущаяся. Наоборот, он часто любит обмозговать вопрос со всех сторон.

Когда Прохоров приехал к нему, он как раз решал: заменить ли фанерный почтовый ящик на воротах или оставить? С одной стороны, ящик выглядит некрасиво: потемнел до черноты от дождей и снегов, дверка косая. С другой – привесь новый, он будет смотреться на заборе как заплатка. Что ж, из-за ящика и забор менять? С третьей, газет и журналов Савичев давно не получает, а если письмо придет от Ольги, то Татьяна обычно получает на почте, как и все остальные: почтальонши, чтобы по дворам мотаться, в Анисовке давно нет, лишняя роскошь. То есть ящик можно вообще убрать. С четвертой стороны, пятно, которое останется после ящика, будет напоминать о нем. И тогда сам ты будешь смотреть на это с грустью, а другие со смешками: тоже хозяин, даже ящика почтового у него нет. С пятой стороны...

Пятую сторону Савичев не успел обдумать, помешал Прохоров.

– Здоров, Савичев! – бодро поздоровался он. – Мне говорили, ты съехать собираешься?

– Если говорили, то не исключено, – не стал спорить Савичев. – Но есть проблема.

– Какая?

– А заходи, обсудим.

– Только учти, мне разговоры некогда разговаривать, я только если серьезно!

– Конечно, серьезно. Я по-другому и не умею!

И Савичев повел Прохорова в дом.

А Наталья и Мурзин ходили по окрестностям, ища Сурикова. Наталья плакала, озиралась.

– Да что ж такое... Надо все село поднять, в милицию заявить.

– В милицию не обязательно, а людей поднять надо бы, – сказал Мурзин, задирая голову и осматривая ветви дерева, под которым они остановились. И увидел.

– Вот он!

Наталья посмотрела: что-то неясное темнеется неподвижно в гуще ветвей. Она ахнула и села на землю.

– Уже! Повесился!

Мурзин вгляделся:

– Ты что? С чего ты взяла? Как же он повесился, если не висит? Василий! Вася! Это ты?

– Не отвечает... Всё... Господи... – Наталья даже не могла плакать, задохнулась от горя. Мурзин поднял ветку и бросил вверх:

– Василий!

Суриков, в очередной раз задремавший, проснулся, посмотрел вниз и прошептал:

– Ага... Примчалась.

А Наталья взялась причитать:

– Да и что же я наделала... Зачем я ему это сказала... Вася!..

– Чего орешь? – спросил Суриков.

– Жив! – Наталья вскочила, и тут же горе ее сменилось гневом. – Совсем уже ополоумел? Дома дети плачут, я бегаю, как собака, по всем кустам, а он разлегся там... Ой!

Она вскрикнула, потому что Василий пошевелился и соскользнула веревка с петлей, Василий подтянул ее назад, но Наталья успела увидеть.

– Ты что задумал? Василий, не смей! Вася, ты бы слез, поговорили бы! Пойдем домой! Поужинаем, налью тебе, если хочешь.

Суриков сглотнул слюну и мужественно ответил:

– Не купишь! Раньше надо было думать!

Наталья попробовала строгостью: