Лидия Ульянова: Здесь и сейчас

— А дети? Мы же не можем оставить их одних. — Я отняла руку и поспешила вслед за детьми к белым медведям. Не потому, что я такая образцовая мать, а оттого, что боялась оставаться с ним наедине.

Оливер с Агнет совершенно не нуждались в нашем пригляде, они даже не замечали нашего присутствия или отсутствия, всецело поглощенные зрелищем медвежьего купания. От медведей дети пошли к морским котикам, я послушно двинулась следом, упорно стараясь не встречаться с доктором взглядом. Веселые котики резвились и играли на площадке, скатывались с горки в воду, и постепенно это зрелище увлекло и меня. Я подошла поближе в ограде и хотела было сфотографировать одного из них, самого маленького и смешного, когда услышала над ухом заманчивое предложение:

— Таня, давай убежим отсюда и поедем ко мне.

— Зачем? — Я тупила, боясь сама себе признаться в том, что правильно его поняла.

— Ну… на диване полежим. У меня дома замечательный диван. — Это было сказано так невинно, будто он предлагал поиграть с ним в русские «ладушки».

— С ума сошел! Мы тут с детьми! — возмутилась я, не желая признаваться в том, что готова запрыгать на одной ножке от радости. Да что там, готова наброситься на него прямо здесь и сейчас. Здесь и сейчас.

— Так, значит, да? — обрадовался в свою очередь искуситель-доктор. — Тогда я сейчас звоню Курту, а он через десять минут подбежит и нас подменит. Ему можно доверить детей, сама знаешь.

И тут мне показалось все это подозрительным. И случайная встреча в зоопарке, и то, что Курт где-то совершенно случайно оказался поблизости и абсолютно свободен.

— Подожди, ты что, все заранее подстроил? Ты подговорил детей, да? Вы все меня обманули?

Странно, но всегда уверенный в себе доктор выглядел виноватым, как нашкодивший мальчишка.

— Мы не обманули, просто я скучаю без тебя. Мне, Таня, тебя не хватает. Я не смог придумать ничего лучше, чем этот поход в зоопарк. А дети согласились помочь.

— Ты бы мог просто позвонить.

— Не мог. Ты же считаешь меня старым, тупым и бесчувственным моральным уродом. Я не был уверен, что ты согласишься со мной встречаться…

— С ума сошел? Я не считаю тебя тупым и старым, я считаю тебя… Знаешь, звони Курту. Немедленно звони — и побежали лежать на диване. — Вот уж не думала, что смогу такое выговорить.

Дальше все завертелось перед глазами. Что-то кричали дети, в чем-то убеждал меня неизвестно откуда взявшийся Курт, машина ехала непростительно медленно, ключ в его замке, казалось, не хотел поворачиваться. Я думала, что мы никогда не доберемся до дивана…

— Кстати, тебе привет от кого-то со смешным русским именем. Буська, да? — Бодрый Клаус, засучив рукава, по-хозяйски управлялся с моей кофеваркой.

Они с Агнет с утра заехали за нами с сыном, чтобы отправиться вместе поплавать в бассейне, а мы позорно проспали. Теперь я бегала по дому, собирая полотенца и купальные принадлежности, а доктор варил мне кофе и жарил детям тосты.

— Как? Я не знаю никого…

Я в самом деле забыла. Это осталось в далеком прошлом, куда, казалось, нет возврата. А когда вспомнила, споткнулась на полуслове.

— Но откуда?.. Ты что, общался с НЕЙ? — Имелась в виду, конечно же, Вера Николаевна, а не кошка. Моему изумлению не было предела.

— Нет… но я общался с Павлом. У Павла опять заболела собака, поэтому с твоей знакомой виделся он. — Отчего-то он тоже избегал называть имя. — Так вот, она просила при случае передать тебе привет от этой самой Буськи. Да, и сказать, что Буська живет у нее в доме.

Я забыла о несобранных вещах и от неожиданности плюхнулась на стул. В памяти сразу всплыла та морозная российская ночь, которой, казалось тогда, не будет конца. Я вздохнула: бедная женщина, она не решалась напомнить мне о себе, поэтому передавала привет от имени кошки.

— Так кто это? — не отступал неуемный Клаус. С некоторого времени он считает, что должен знать обо мне все.

Не говорить же, что мне передают приветы четвероногие. Засмеет. Он и так вечно шутит над моим трепетным отношением к Профессору: меня мучает совесть, когда Клаус остается ночевать и приходится выгонять бедолагу-кота с моей кровати, отправлять спать к Оливеру.

— Да так, одна…

Ни за что не скажу.