К о с т ь М о с к а л е ц ь. Досвiд коронацiї (Опыт коронации). Львів, «Піраміда», 2009, 220 стр.
Кость Москалец — писатель, поэт, философ, рок-музыкант, автор и исполнитель собственных песен — личность сингулярная, немного таинственная в мире современной украинской культуры. Несколько его песен — «Вона» («Она»), «Свiтлий нектар» («Светлый нектар») — стали хитами, однако он ведет уединенный образ жизни, не участвует в украинской «литтусовке», живет в собственноручно построенном деревенском доме под Львовом.
В книгу «Опыт коронации» вошли роман, рассказы, эссе последних лет. Проза Москальца — это во многом музыка в слове. Есть и прямые переклички с произведениями любимых автором композиторов. «На фоне 45 хоральных прелюдий Иоганна Себастьяна Баха» — таков подзаголовок цикла из 45 небольших словесных этюдов под названием «Всполохи»:
№ 14
Не притронулся ни к одной из книг, даже не глянул. Оделся и пошёл по городу — под густые февральские снега — так, словно впереди была намечена какая-то важная встреча. В садах — будто май, и пусть эта короткая иллюзия утешит меня и вас — всех, кто перестал мне писать; может это вовсе не ваша вина, может вы, невзирая на холод и снег, пишете, пишете, пишете негнущимися пальцами много-много писем обо всём на свете.
№ 22
Стынет чай подле открытого окна, тает сахар в стакане. Прозрачные мысли, и тени, как струны, и музыка — как тени. Ты видел мёртвых, окоченевших птиц в какую-то из зим твоего детства. Они сидели на соснах, крепко вцепившись в ветви, широко раскрыв глаза. Ты и так сильный — с несколькими жёлтыми листьями в руке.
Роман «Вечерний мёд» [36] посвящен Львову, друзьям-поэтам, несвершенной любви главного героя к некоей загадочной женщине. В центре сюжета — столкновение Поэта, пишущего на украинском, с тяжкой практикой повседневной украинской жизни. Карикатурная «Спилка» («Союз писателей») выпускает — для галочки: мол, издаем молодых национальных поэтов — книжку стихов главного героя, намереваясь тут же вышвырнуть тираж на помойку. Но один экземпляр автор продает незнакомке в метро:
« — Неужели вы и впрямь настоящий поэт? Но ведь ваш язык… он просто ужасен. Как можно быть поэтом в таком языке?.. А потом вы удивляетесь, что никто не хочет читать стихи на этом волапюке. Хорошо, давайте я куплю ваш сборник. Сколько вы хотите? — ошарашила она медленно вскипающего Костика.
Они сошли с эскалатора и остановились. Костик вынул из пакета мокрую книжицу со свежим следом крупного мужского сапога на белой обложке.
— Я писал эту книгу пять лет, — задумчиво сказал он, — во многом, очень во многом отказывая себе. Поэтому думаю, что сто долларов за экземпляр будет вполне приемлемой ценой.
Блондинка вспыхнула и, сняв обе перчатки, достала из крохотной сумочки несколько зеленых банкнотов.
— Вот вам сто долларов. И купите себе сносное пальто.
— Меня вполне устраивает мой плащ. Мы с ним уже так сроднились за эти годы, что он стал мне чем-то вроде брата, — отдавая книжку, сказал Костик. Глядя ей в глаза, он аккуратно изорвал стодолларовую бумажку на мелкие части и бросил их в блестящую металлическую урну».
С е р г і й Ж а д а н. Ворошиловград (Ворошиловград). Харків, «Фоліо», 2010, 442 стр.
«Никогда не интересуйся политикой!», — говорил сам себе герой одной из ранних повестей Сергея Жадана «Anarchy in the UKR» [37] . Герман — центральный персонаж романа «Ворошиловград» — политикой как раз не интересуется. «Мне 33 года. Я давно и счастливо жил один, с родителями виделся редко. Имел никому не нужное образование. Работал не пойми кем. Денег мне хватало ровно на то, к чему я привык. Появляться новым привычкам было уже поздно. Меня все устраивало. Тем, что не устраивало, я не пользовался. Неделю назад пропал мой брат. Пропал и даже не предупредил. По-моему, жизнь удалась». Когда-то Герман бежал от своего города, окруженного бесконечными кукурузными полями, города, где родился и вырос, — от его пустоты и безнадеги, — города, с единственной мальчишечьей отрадой — аэродромом, на который время от времени приземлялись самолеты Ан-2. «Все мы хотели быть пилотами. Большинство из нас стали лузерами». Герман уехал. А его брат, способный, по мнению Германа, «до последнего цепляться за пустую землю» — остался. И открыл свое «дело» — автозаправочную станцию с автомастерской, собрав «озверелую команду» механиков-самородков, состоящую из двух своих верных друзей. Но вот он исчез. И Герман вынужден вернуться. Думал — на денек, только уладить (продать или закрыть) бизнес брата, а получилось — надолго, возможно навсегда. Потому что выяснилось, что несчастная бензоколонка — это не просто бизнес, но территория существования друзей брата и их друзей, дело, без которого их жизнь станет бессмысленной, последняя баррикада, которую нужно отстоять. На автозаправку наехали «кукурузные» — люди заезжего воротилы, им понадобилась эта земля, чтоб засеять ее «королевой полей». Начинаются стычки-разборки, Герман временами порывается уехать, порой его охватывает «ощущение какой-то пропасти, которая начинается где-то близко, откуда тянет нестерпимо горячим сквозняком, перехватывающим дыхание». Но, переосмыслив нечто важное в себе, остается, — так сказать, над пропастью в кукурузе. Впрочем, сэлинджеровские мотивы сочетаются у Жадана и с темой боевого братства «Трех товарищей» Ремарка — но только в стиле фильмов «Брат-1» и «Брат-2». После драк и гибели одного из друзей, после близости с «боевыми подругами», юными и не очень, главный герой соглашается с тривиальной «мудростью» о том, что «все очень просто: нужно держаться друг за друга, отбиваться от чужих, защищать свою территорию, своих женщин и свои дома <...>. Потому что никто не имеет права заходить на твою территорию и лишать тебя твоих женщин и твоих домов».
Читать дальше
