Виктор Соснора - Переписка Виктора Сосноры с Лилей Брик

В моей поэме около двадцати женщин и все ситуации абсурдны, и тем они и реальны. Ну да чего рекламировать, к осени, надеюсь, и с этим бредом развязаться. Вообще моя мечта — развязаться со всеми старыми замыслами и годик-второй не писать ничего. Читать, собирать грибы, ходить просто, хоть самому с собой (а к этому все не только идет, уже пришло).

Но знаю — не выйдет. Глупость — радует не хорошее солнце, или красивая женщина, или умный собеседник, радует только страница текста, если она завершена. Может быть, в этом тоже жизнь? А все остальное — подтвержденье?

А все остальное, все эти пьянства, больницы, друзья в кавычках, любовь надуманная и в кавычках — только синий круг перед глазами, разделенный радиусами на спектры, — геометрия творчества и жизни, но не жизнь, которая по страничке? Думаю, что так было у всех, кто — писал. Не писал роман, скажем, или поэму, а писал — себя, писал свое сердце и кишки, свою смерть в конце концов.

Никак не приучить себя к радостям несложным и нехитрым: сегодня ночью была такая шарообразная луна, сиреневая, сквозь решетки рам, смотрел как она движется, и было хорошо, а по луне ползал комар (это по стеклу). Никакие не образы — так, мазок — луна с комаром, банально, а наяву — красиво. И куда проще!

Как же в Москву собраться? С постельного режима меня не снимают! Просто не терпится столкнуться с Нероном — вообще это замечательный парень, чудак-демократ, которого демос и отблагодарил. Неужели уничтожил и его стихи — свинство! Я латыни плюс ко всему своему невежеству не знаю, но с каким-нибудь латинистом разберусь. Если же уничтожили, придется написать ЗА, — ничего, напишу. [255] Этот замысел остался неосуществленным.

Спасибо Марьяне за участие.

Так что я в рабочей форме. Все по солдатской формуле: нас бьют, а мы крепнем (здесь «бьют» смягченная форма солдатского глагола). ВСЕ — УЕЗЖАЮТ. Посылаю вам небольшой стишок на отъезд Я. Виньковецкого [256] Яков Аронович Виньковецкий (1938–1984) — геолог, художник-абстракционист, писал стихи и эссе, в 1975 г. уехал в США, работал в Хьюстоне в нефтяной компании «Эксон», покончил с собой. , художника-абстракциониста, а в общем-то этот стишок — и себе.

Вот как живу.

Переводить нечего. И веселыми глазами смотрю в «будущее», где еще много страничек. А что еще нужно?

Будьте здоровы, дорогая Лиля Юрьевна! Василию Абгаровичу — приветствия. От Анны — тоже! Она очень возгордилась от Вашей строчки, где Вы пишете, что спасибо ей, что она со мной. Прямо расцвела на глазах.

Спасибо и Вам!

Ваш В. Соснора

16. 1. 76

Дорогая Лиля Юрьевна!

Только вчера сошел с бюллетеня. Ничего страшного, но противно: опять почки (с 17 декабря). На Новый год были мои знакомые и незнакомые француженки, рассказывали про Париж и с восхищением — про Вас в Париже.

Рассказывали про номер журнала, который хотят посвятить мне, про необъяснимое поведение Робеля. Если он действительно хочет издать их большим блоком, тогда по-своему он прав. Тогда — это его дело. Но если стихи просто лежат, как антиквариат, — тогда просто снобизм какой-то, что ли? А я при чем? А мои стихи — при чем?

В общем-то, я обленился. Эти чертовы лекарства держат все время в состоянье полусна. Сплю и читаю. Ничего не пишу. Ни строчки. Вернее, читать нечего, перечитываю Эдгара По, Мериме, Мопассана, Гофмана и… Геродота.

Лежит в моем столе 14 бредовых рассказов, жалко мне их, но, кажется, так и пропадут. Это почище «Дня Будды». Попробовал перечитать Бунина. Это невозможно. Ничего невозможно перечитывать Бунина, кроме «Снов Чанга». А уж стихи —…как и над Горьким, можно поставить эпиграф: «Эта штука сильнее „Фауста“ Гете» [257] При посещении Сталиным М. Горького в Москве в 1931 г. он попросил его прочитать написанную еще в 1892 г. сказку «Девушка и смерть». По окончании чтения Сталин написал на последней странице: «Эта штука сильнее чем „Фауст“ Гете (любовь побеждает смерть)». , то есть — рифмачество, в духе деревянных дорических колонн.

В Клюеве [258] Николай Алексеевич Клюев (1884–1937) — поэт из старообрядцев, расстрелян. разочаровался: это мощно, мрачно и… мертво. Такой мускулистый, многодумный сектант-скопец. Да что там!

Единственное, с чем можно меня всерьез поздравить, — из США пришло письмо, в котором пишут, что включили меня в справочник «Мировые писатели. 1970–1975». Я уже послал им автобиографию, библиографию и фото. Дойдет ли? На каком основанье включили — сам Бог, видно, в недоуменье. Сомневаюсь, чтобы я был столь популярен на Западе. Но этот справочник — главное руководство, координатор всех издательств мира и университетов. Так они пишут. Чудеса!