Константин Смелый - Кенигсберг дюз пуа

Он неожиданно понял, что роскошная девушка за роялем заиграла знакомую мелодию. Радость узнавания засияла на его лице.

- Насмысление мира, – сказал он ещё раз.

- От глагола «насмыслить», – пояснил Рогер. – У меня есть студентка, в которую следует влюбиться, если молодой. Она так и сказала на семинаре по неоплатонизму. «Самый простой способ насмыслить мир – дунуть сорняка»… И ты знаешь, что мне открылось тогда?

- … Нет.

- … Мне, Дмитрий, открылась мудрость правительства. Только не этого. Прошлого. Я понял, чем оно руководствовалось, когда отделило градус от сорняка, а сорняк от градуса. Ведь поначалу как было? Поначалу сорняк и градус шли рука об руку. Но пришёл Квасько и сказал: «Если пьёшь – пей. Дуешь – дуй. А мешать одно с другим не моги». И стали тогда кафе с травой и кафе с алкоголем, да на разных улицах. Чувствуешь разницу?

- … Нет.

- … У них диаметрально противоположные функции, Дмитрий. Алкоголь даёт тебе потрогать чувства, которых у тебя больше нет. Правильный сорняк даёт тебе подержать смысл, который когда-то мерещился под каждым кустом. То есть сорняк – чтоб насмыслить. Градус – чтоб начувствовать. И врозь оба хороши. Но смешай их неосторожно – и выйдет такой суррогат пубертатного периода, что небо с овчинку. Вот почему их развели по разным углам. Вот в чём великая мудрость кваськовского правительства. А что они на публику говорили… Про создание цивилизованной культуры потребления конопли… Про борьбу с пьянством… Это вторично. Это политика. Это по глупости…

Митя свернул губы в трубочку и выпустил очередную затяжку. Его голова слегка покачивалась. Предположительно, в такт музыке.

- По глупости, – улыбнулся он. – Тупое у вас правительство.

- Стараемся, – признал Рогер.

Через тридцать секунд Митю осенило.

- У вас ваще всё тупое, – сказал он, поражаясь собственной проницательности. – Надо вас присоединить. К Псковской области. Я тогда сюда без проблем буду ездить. Каждый месяц… Перееду ваще… Только надо присоединить. Будет Псковская область, Кёнигсбергский район…

Митя упал на спинку кресла, едва дыша от навалившегося откровения. Он был уверен, что никогда прежде ему не приходила в голову идея, настолько гениальная в своей гениальности.

На столике появилось гигантское блюдо, наполненное сухофруктами.

- … Так ведь и я про что, – сказал Рогер, сжевав первую горсть. – Был у вас в Педагогическом слёт историков в один день с нашей пхилосопхией. И вот я, когда не мог уже боле слушать про русский онтологизм, пошёл к ним развеяться. Попал на последнего докладчика. Молоденький ещё совсем аспирант, при галстуке на тонкой шее. Говорил страстно, нервничал. Воду пил из стакана… «Возникновение и развитие мифа о нежизнеспособности Псковской феодальной республики в русской историографии»…

Митя хихикнул.

- Это ж на обложке не поместится…

- … Получалось из его слов, что до тыща пятьсот десятого года был не Псков, а Афины плюс Флоренция. Только с берестяными грамотами. У итальянцев Джотто ещё не родился, а во городе во Пскове уже полным ходом Возрождение. Про конец пятнадцатого века я просто молчу. Всё в зените. Расцвет ремёсел. Профессиональное ополчение мочит ливонцев, как котят. Простой люд готов за вечевой колокол биться до последнего… – Рогер мечтательно вздохнул. – Паскуды-церковники всех предали. Или дегенераты-посадские. Кто-то продался Москве и всех предал. А что в книжках пишут – это враки московские… - Рогер сделал паузу, чтобы съесть ещё одну горсть сухофруктов. – О, как приятно было слушать молодого человека. К сожалению, мне ребята с нашего истфака разъяснили потом, что ахинею он нёс. Но как красиво, Дмитрий? А? Красиво же?

- Всё, – Митя аккуратно поместил подплавленный фильтр в центр подноса. – Кончился.

- … Красиииииво, Дмитрий. Республика Псков, Кёнигсбергский район. А в середину Литву вставим? Эксклавы – это же дурной тон. Родина должна быть непрерывной… Лёша!

- Лёша, – повторил Митя.

Прошло много времени, прежде чем перед ним снова вырос юноша в чёрном балахоне. Принимая у Рогера новый заказ, он почему-то без конца оглядывался на Митю и ослепительно сверкал зубами. Затем, спустя ещё один период насыщенного ожидания, он принёс новые косяки, на новом металлическом подносе, с новой зажигалкой, которую Рогер в этот раз позволил ему пустить в ход. Новый сорняк был стандартной белой вдовой, которую Мите доводилось пробовать и ранее, хотя и в каком-то подозрительно не таком варианте.