Роман Солнцев - Дворец радости

- Но знаете ли вы, милый человек, - сказал я ему тихо, - что есть и такая методика выхода из инфаркта. Применяют в США. Движение и еще раз движение. Так что вы не так уж и рискуете... - Я, конечно, лукавил - мне было жаль видеть его искаженное страданиями желтое лицо. Лучше бы он лег.

- Да?.. - он, кажется, толком не слышал меня. - Ну, пусть. Останусь живым - значит, имей мужество и дальше стаканами пить этот срам. Я имею в виду впустую прожитую жизнь. А писать больше ничего буду. Никогда. Мне пенсию дали. Хочу вот съездить в Мурманск, цветы возложить к изголовью Михаила... и если выпадет такое счастье, дождаться правнука... вроде внучка замуж собралась... Может, устрою пир. Последний. - Он рассмеялся сухим смешком. - Кстати, нам никогда не научиться готовить обчественные праздники так, как их готовят люди востока. Обязательно что-нибудь напутаем... в последнюю минуту постараемся переделать, чтобы получше... а там и гостям надерзим, чтобы не считали нас холуями... Но как были рабы, так и останемся рабы, пусть даже на сей день взбунтовавшиеся! Посмотрите, с каким умилением, еще вчера несшие трехцветное знамя, смотрим старые фильмы, где нас учат жить комиссары! Это как у наркоманов... мы уже не можем... только-только начнет выходить из организма красная ложь, так больно и страшно! И смотрим, и смотрим. А то, что на стенах писали: даешь свободу... Как малое дитя, сделав лужу на полу, ждет отцова ремня, так и мы ждем диктатора. Вот тогда и успокоимся опять. Вот тогда и сочинять начнем. Конечно, помня о недавней воле, для начала что-нибудь смелое - в стол. А там опять беззубое - жить-то надо... А вот когда придет настоящая свобода... брезгующая ложью и кровью... нас уже не будет - и слава Богу!.. К этому времени явятся новые писатели русской земли.

Мой сосед по палате замолчал, прислушиваясь к шагам в коридоре - не врач ли грозный движется... а то ведь опять влупит снотворного в ягодицу - и уснешь на сутки... но нет, кажется, каблучки... женщина прошла... (Может, ко мне? Поискала по библиотекам, моргам и больницам и узнала? Увы...) Пользуясь паузой, я осторожно возразил писателю:

- Ну, а если все же доживете до нового... третьего поворота в истории России... вы многое могли бы рассказать.

- Я не Лев Николаевич, столько не протяну.

- Но десять-то лет... как-нибудь?

- Вы думаете, за десять лет Русь-матушка выпрямится? Не сон ли это очередной, который снится Иванушке, замерзающему на печи? Если уж мы семнадцать лет терпели адиёта Брежнева... - Он вдруг пригнулся и юркнул под одеяло.

Вошел толстый, лысый, в сверкающих очках доктор, распространяя запах эфира и хорошего табака, а с ним носатая старшая медсестра со стопкой "Историй болезни".

Мы притворились спящими.

- Так, - пробормотал врач. - Ну, пусть спят. Завтра.

И работники медицины ушли.

Мы полежали, полежали - и в самом деле уснули...