Андрей Кузечкин: Не стану взрослой (окончание)

Ты всё уже знаешь. Я всё уже говорил. Я не знаю, куда идти дальше, не знаю, что мне делать. Мне 28, а у меня нет ничего. И не будет уже.

Я ничего не знаю об этой жизни. А если что-то и знаю — то этого недостаточно. Время упущено. Я ничего уже не наверстаю.

Мне надоело чувствовать себя дегенератом, недоноском, ничтожеством, кидалтом, Питером Пэном и всякое такое. Но и взрослеть не хочу. Что же делать?

Короче, со мной всё понятно. И я вас умоляю: не надо причислять меня к форева-янгам. Я не с ними. Они убивают себя, потому что не хотят жить дальше. А я — потому что просто не знаю как. Поэтому забудьте меня. Меня больше нет. И не было, наверно.

Карина, к тебе персональная просьба: продолжай жить. У тебя всё будет как надо. И у твоего брата тоже.

Мне очень повезло, что в последние дни моей жизни судьба преподнесла мне такой подарок — ваш город. Тебя, Сашу, Аню, Эльку, Костю, Вадима. А отдельное спасибо — за озеро Медицинское. Видишь ли, я очень боюсь крови и вообще физической боли. На прыжок с балкона меня бы не хватило.

Пожалуйста, пусть мой уход будет для вас всех стимулом жить дальше. Чтобы каждый из вас мог сказать: “Он ушёл — он дурак. А я так никогда не сделаю”.

Искренне твой MaD_MaX.”

Это письмо Карина зачитала вслух на маленьком собрании, которое случилось в квартире Кости, на кухне, в шесть часов пополудни. Там же были Костя, прогулявший работу, Вадим Мельников, Элла и ещё один человек — крепкий восемнадцатилетний парень с огромными, в красных прожилках, глазами, крупным носом и уродливыми большими губами, с царапинами на щеках. На нём была серая куртка с просторным капюшоном, откинутым назад.

Последним пришёл бледный, растерянный Саня. Молча бросил на стол мокрую сиреневую бейсболку.

— Ты где был? — спросила Карина, хотя ответ был ясен заранее.

— На Медицинском, — Саня говорил, почти не раскрывая рта, поэтому голос казался незнакомым. — Как прочитал письмо — сразу туда. Всё обегал. Вот, нашёл. К берегу прибило.

— А тебе он что написал?

— Да ничего особенного. Про то, что рад был знакомству, тыры-пыры. Приехал сюда, чтобы провести здесь последние дни в жизни, а потом уйти, а озеро Медицинское для этого идеально подходит.

— А мне написал, что очень благодарен мне за крышу над головой и за компанию. И что он проиграл пари…

— Какое ещё пари? — спросил Саня.

— Не говори ему, — отрезала Карина. — Другим знать незачем.

— А ты знаешь? — удивился Костя.

— Да. Он мне всё рассказал. Так вот, Костенька, чтоб ты знал: он выиграл это пари.

— Ни фига себе-себе! А чего ж он тогда соврал?

— Ну, может, чтобы меня не очернить, — безразлично пожала плечами она. — Ты же всё равно это никак не проверишь.

— Да это-то понятно… А с этим-то что мне делать? — Костя поставил на стол спортивную сумку Максима, расстегнул её, вытащил огромный золочёный кубок с оттиснутой на нем эмблемой — панда, сидящая за компьютером. — Куда вот его теперь девать?!

— Мне отдай, — неожиданно буркнул Вадим.

Ни его, ни Эллу никто не решился спросить, что было в прощальных письмах, адресованных им. Вадим Мельников полностью ушёл куда-то в глубь самого себя и заперся там, как в цитадели, а Элла молча плакала, ни на что не реагируя.

Свои письма Максим запечатал в обычные конверты, на каждом написал имя получателя, а потом лично разнёс их по адресам и бросил в почтовые ящики. Когда это случилось — никто не мог сказать наверняка.

Элла обнаружила письмо около двух часов дня, когда выносила из отцовской квартиры первую партию мусора — несколько пакетов, до отказа набитых пустыми бутылками. Карина — чуть позже. Она с самого утра несколько раз звонила Максиму, но абонент почему-то был недоступен. Наконец она решилась отправиться к нему лично — и увидела в почтовом ящике два конверта. Прочитала своё письмо, второе оставила на столе и написала для Сани адрес, где живут Константин и Вадим Мельников и где уже не живёт профессиональный геймер Максим Метёлкин. Костя нашёл письма для него и Вадима в пять вечера, когда возвращался с работы.

А парень в серой куртке в последний раз видел Максима прошлой ночью. Ровно в двенадцать.

…Максим пришёл к фонтану точно в срок.

— Привет, — произнёс он.

Человек в серой куртке стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Молчал. Позади него молчала украшавшая фонтан белокаменная девушка в тунике и венке — натянув невидимую тетиву, целилась прямо в Максима.

— Последнее слово дозволишь сказать?