Юлий Дубов: Теория катастроф

Эта крепнущая уверенность поверженного врага окончательно добивала Юру, уничтожая энергию, с которой он шел на дело, планируя, просчитывая, ошибаясь и вновь продвигаясь вперед. Он физически почувствовал, что история закончилась, присел перед Тищенко на корточки и, не выпуская карабина из рук, взглянул поверженному префекту в лицо.

— Что, сука? — спросил Юра. — Нормальный юбилей получился? Тебе не интересно узнать, как я докопался до твоих штучек? А? Вохровцу своему спасибо скажи. Дедушке Пискунову. Очень дедушка бабки любит. Только разных людей по-разному ценит. Я ему в двадцать штук обошелся. А ты — всего в три.

Юра помолчал. Посмотрел префекту в глаза и убедился, что слова его услышаны. Потом подошел к телефону, набрал приемную и сказал весело:

— Капитан Коровин? Мы гулять закончили. Минуты через три можете приходить убирать помещение.

Потом подошел к Тищенко, лег рядом с ним, вставил в рот дуло пистолета и нажал на курок.

Что— то вроде послесловия.

Тищенко после всей этой истории довольно долго лечился. Видать, пережитые им минуты ужаса все же не прошли даром. Что вполне понятно. Попробуйте полежать в голом виде под дулом заряженного картечью охотничьего ружья. Да когда еще по голове бьют обломками стула. Потом он вернулся из санатория, немного повалялся дома, связался с приятелями по телефону и узнал, что под него сильно копают. Не то чтобы были претензии — слава богу, в мэрию он перетаскал столько, что претензий никаких нет и быть не может. Но слишком много вокруг него шума из-за этой истории… Газеты. Голый обделавшийся префект — это вроде бы и не префект вовсе. Только тень бросает на московское правительство. Поэтому нашли нового, энергичного. Откуда-то из федеральных структур. Не то чтобы распоряжение уже подписано, но из верных источников известно, что подготовлено. Конечно, не бросят Тищенко — нет, не бросят. Такие люди нужны. Обождать бы малость. А там и предложение соответствующее последует.

Предложение последовало через полгода. Что-то не ладилось в московском бюджете, и Тищенко был брошен на добывание денег. На руководство конторой Льва Алексеевича, которого, в свою очередь, бросили еще куда-то.

Оно, конечно, можно это рассматривать как понижение. Но с другой стороны, мы — люди служивые и идем куда прикажут. Хотя по ночам Петр Иванович ворочался и скрипел зубами, вспоминая о былом величии. Но не все ушло, кое-что и осталось.

Случайно промелькнула в разделе криминальной хроники заметочка о старике-пенсионере, которого нашли на пустыре с перебитыми ногами. Он шел через этот пустырь к себе домой, а на него напали двое, повалили на землю и дважды ломом саданули по ногам. И сказали, уходя, что слишком болтлив стал пенсионер на старости лет. Что они имели в виду, дед так и не понял, долго лежал в военном госпитале, потом вышел на костылях. И сказал на прощание провожавшему его до ворот медперсоналу:

— Юность моя загублена войной с немецкими оккупантами. А старость отравлена приватизацией этой вашей. И демократией. Мать вашу так.