Матильда Юфит - Осенним днем в парке

Сколько лет Марине Алексеевне, с первого взгляда не определишь. Может, мало, да жизнь укатала, может, и много… Она очень деятельна, энергична, оживленна, ни на что не жалуется. По утрам за ней заходит их главный инженер, степенный, аккуратный человек, и они отправляются на предприятие, куда приехали, — кажется, это стройка. Приходит она в сумерки, немножко отдыхает, как сегодня, и снова уходит. Жизнь в гостинице ей нравится, похоже, что она стряхнула с себя домашние, будничные заботы, и это ее веселит и молодит. Мне она дала вчера поручение: если позвонит с периферии бухгалтер Дуся, наказать строго-настрого скорее везти отчетность, сказать: «Это же, Дуся, в ваших интересах, мы поможем вам разобраться. Не приедете — пеняйте на себя…» Дело в том, что Дуся недавно вышла замуж и молодой муж никак не разрешает ей ехать. «Комедия!» — решительно осудила его Марина Алексеевна.

Она приносит кипяток, заваривает чай и деловито поглядывает на часы:

— Ужинать я буду сегодня в ресторане, вот как… Договорились с главным инженером… такой культурный человек, у него многому можно поучиться! Какое отношение к людям!..

Мы пьем чай с конфетами. И опять обсуждаем Ларису с Галкой.

— Ну, та хоть постарше, посолиднее, а эту пичужку, ну что ее посылать в командировку, что она понимает! — недовольна Марина Алексеевна.

Учительница не соглашается:

— Даже мои старшеклассники — это уже вполне взрослые, мыслящие люди…

— Я не обвиняю огульно, я ценю молодые кадры, — задумчиво прихлебывает чай Марина Алексеевна. — Но мы не бережем командировочные, это факт, ведь это все равно что отправить в командировку моего Мишку, тот же самый результат…

Учительница с интересом расспрашивает, какие у Марины Алексеевны дети: старшему уже шестнадцать, Мишеньке одиннадцать, ребята серьезные, неизбалованные, а все-таки беспокойно, что они одни. Вся надежда на соседку: она женщина неплохая, хороший товарищ, за детьми всегда приглядит, накормит их…

— Купили подарки? — спрашиваю я.

Марина Алексеевна отрицательно машет головой и прищелкивает языком.

— Ох, мои финансы поют романсы! — смеется она. — Но полкило конфет возьму… А что еще брать? Они у меня всем необходимым обеспечены…

— Лучше всего книги, — советует учительница. — Лично я предпочитаю, чтобы мне дарили книги…

— Книги ребята в библиотеке берут, — поясняет Марина Алексеевна. И, боясь, чтобы мы не сочли ее плохой матерью, оправдывается: — Трудно мне, ой как трудно!.. Ращу ведь их без отца…

Она ждет нашего вопроса, и нам приходится спросить, что с отцом: умер, разошлись?

— Я ведь его посадила…

На мгновение мы замолкаем, и в тишине слышно, как за открытой форточкой все еще срываются, ударяясь о крышу пристройки, струйки талой воды.

— Что за погода: и не зима, и не осень, — говорит учительница, повернувшись к форточке.

Марина Алексеевна отходит к своей кровати, присаживается. Вынув из сумки носовой платочек, тщательно то складывает его, приглаживая пальцем линии сгиба, то расправляет:

— Был человек как человек, лет шесть жили нормально, потом зазнался, завоображал, совсем потерял себя, спился…

— Ужасное несчастье, но все-таки… — вырвалось у учительницы. — Неужели вы не могли найти к нему подход?

— Нет, не могла. А ведь у меня есть опыт работы с людьми. Я ведь и председателем месткома была и вот теперь в инспекции. А от родного человека ничего не смогла добиться… И плакала, и просила, и ссорилась… Тоже ведь неохота в синяках ходить, правда? Вы думаете, я так сразу решилась? Думаете, легко решиться было на такой позор? — скорбно спрашивает она. — Уж как я страдала!.. Идешь с работы усталая, тащишь сумки с продуктами, придешь, а он пьяный, грязный. Маленького он, правда, не трогал, а уж нас со старшим!.. Все будто бы ревновал меня, не ревновал, понятно, а распалял себя, распускал свою фантазию… Всю ночь скандалит, утром мне снова на работу. Это же каторга была! Старший мальчик домой боялся приходить, такое у нас с ним условие выработалось: пока отец не заснул, я дверь не отворяю. Он уж знает: если на звонок не отворяю, значит, нельзя. Потом выйду его искать — или на чердаке около отопления сидит, или в парадном. И вдруг говорит: «Мам, я его убью!» Я ему: «Что ты, свою жизнь загубишь, лучше я сама на него управу найду!» Муж мне и угрожал, и в драку лез. Только у соседей и укрывалась…

— И что же он?.. Что же теперь?.. — спрашивает в страхе учительница.

Звонит телефон. Марина Алексеевна вскакивает.