Владимир Исаков - Дом на берегу

Когда мы идем даже одни, без Алтая, любой пес теперь все равно учуивает в нас собачников и издалека бежит потереться около наших ног.

Пришло время, когда Алтай подрос, и его стали интересовать разные вещи, вообще-то вовсе не предназначенные для охотничьих собак. Например, книги. Если я читал, он приходил, клал голову ко мне на колени и смотрел на книгу тем долгим, умным, непередаваемым взглядом, который бывает у хороших собак.

Не знаю, что он при этом думал, но с некоторых пор, входя ко мне, он сразу шел и обнюхивал книги. Может быть, он хотел понять, чем же эта пыльная, пахнущая краской и клеем бумага так могла заинтересовать его хозяина. Сам Алтай предпочитал запахи ружья, патронташа, патронов, охотничьей сумки.

В конце концов, по природному любопытству, он стащил одну книгу к себе на место — наверное, чтобы окончательно разобраться что к чему… Услышав подозрительный шелест, мы пошли посмотреть и увидели Алтая, лихорадочно царапающего лапой по страницам. Угол зеленого переплета был уже обгрызен, и Алтай с торопливым недоумением жевал и выплевывал коленкор. Я отнял у него добычу и, погрозив, осмотрел книгу. К счастью, мы подоспели вовремя, она еще не очень пострадала. По странному совпадению, это был том Пришвина, тот самый, где напечатаны рассказы о собаках, и в частности о пришвинской Кенте, родственнице Алтая.

Я поставил книгу на место и вбил у себя на двери гвоздь с веревочкой — с тем, чтобы, уходя, можно было запирать комнату на этот немудреный замок. На некоторое время веревочка помогла, и Алтай, чувствуя запрет, как будто бы потерял прежнее любопытство. Но так только показалось.

Однажды, придя из кино, мы обнаружили веревочку разорванной, а в углу у Алтая, на его матраце, была натаскана целая груда книг. На этот раз книги пострадали гораздо серьезней: у двух томов Джека Лондона были оторваны корешки, погрызены переплеты и страницы, том Блока был распотрошен начисто. Мы, совершенно расстроенные, сели и не знали, что делать. Алтая надо было как-то наказать.

Мы сидели и даже не поднимали испорченные книги, как вдруг Ирина, взяв Джека Лондона, посмотрела на меня и рассмеялась. Это опять были повести про собак — «Джерри» и «Майкл, брат Джерри».

— Ну, ладно, — с укором сказала она псу. — Ты читаешь про собак… Но Блока-то ты зачем стащил?

Алтай сидел в углу и виновато молчал.

На охоте или дома — собака дает тысячу новых ощущений своим хозяевам. Благодаря ей мы узнаем необыкновенный, закрытый для большинства мир. Мы узнаем другие, странные для нас стороны вещей и другую, странную для нас логику.

В заключение историй про Алтая расскажу еще одну, последнюю.

Однажды на охоте Алтай страшно поранил себе лапу. Кровь текла ручьем, надо было срочно что-то делать. По счастью, у одного из охотников нашлись йод и бинт. Но Алтай перестал слушаться и совсем ко мне не подходил. Мы вчетвером начали его ловить. Вымазались в грязи, в крови, замучили себя и собаку, но поймать не могли. То ли от боли, то ли от вида крови добрый, ласковый в обычное время пес рассвирепел и начал даже кусаться. Я понял, что все бесполезно, и велел прекратить ловлю. Мы сняли осаду вокруг Алтая, и он, хромая, злобно поводя глазами, как дикий зверь, поплелся прочь.

Раненый пес, полуживой, уходил все дальше от меня, и я ничем не мог ему помочь. Все были уверены, что он погибнет от потери крови. Сколько было сил и терпения, я шел следом, но вскоре потерял его из виду, и пес исчез. Я кричал, звал Алтая самыми ласковыми кличками, но в тишине в ответ на мои крики только угрюмо качался лес.

Дома у нас начались мрачные дни.

Чтобы не мучить читателя ожиданием развязки, скажу сразу, что Алтай через пять дней пришел домой. Худой, отощавший до костей, но живой и здоровый. Только тут мы вспомнили, что у собак свой взгляд на медицину и на то, как следует лечить болезни и встречать другие несчастья.

Говорят, что собаки вылечиваются травами. Но дело не только в этом. Во всяком случае, в отношении охотничьих собак надо сказать, что они вообще любят встречать опасность в одиночестве, один на один, ни на кого не надеясь.

Что ж, у собаки иногда можно кой-чему поучиться.

Бескрайние болота. Лесные реки. Гигантский ельник. Глухие, жуткие и таинственные места. Здесь, среди Валдайской возвышенности, шумит древнейший русский лес, первое упоминание о котором восходит к «Повести временных лет»: