Владимир Мильчаков - Загадка 602-й версты

— Как с кем?— удивленно переспросил Иван и только тут вспомнил, что приказал Леоненко проследить, где состоится встреча Немко с «Николаем Угодником». Брать людей из свободных от наряда отделений Иван не хотел. .Кто его знает, что еще могут выкинуть те, которым выгодно приковать внимание охраны к складу и мосту.

— Я через сорок минут сменяюсь,— дипломатично начал Козаринов, но Иван не стал даже слушать отделкома.

— Понятно,— перебил он его.— Только ничего из этого не выйдет. Твое дело заменять меня, быть здесь у телефона и в случае сигнала тревоги жать на дрезине ко мне на помощь.

— Ну, а вы-то как же?— забеспокоился отделком.

— Я выйду, как обычно, в девять, ты проводишь и вернешься сюда. Думаю, что к двенадцати Леоненко освободится и подойдет ко мне. Только уж в домик ему заходить нельзя. Пусть останется в бане. Оттуда тоже действовать удобно.

Через час Полозов и Козаринов бежали на лыжах через густолесье к домику Когута.

Отделком был недоволен решением командира остаться в засаде одному, считая это слишком рискованным, но молчал. Во-первых, Полозов высказал свое решение тоном приказа, а приказ обсуждать не полагалось, во-вторых, действительно было лучше иметь людей в резерве, чтобы ударить на преступников с тыла. Успокаивало Козаринова то, что командир будет сидеть за стенами. И удар, безусловно, нанесет первым. Первый удар — половина победы.

Было безветренно, и, хотя морозец пощипывал щеки и кончики ушей, неожиданно начал падать мягкими тяжелыми хлопьями снег. На небе ни единой звезды, все затянуло снеговыми тучами.

Выглянув из-за стены бани, Полозов тихо рассмеялся. Тропинку, столь тщательно расчищенную Немко, покрывал мягкий пушистый снег.

— Что случилось?— забеспокоился стоявший рядом с Полозовым Козаринов.

— Пропала работа Немко.-Душе Когута, если она пожалует, придется оставить следы.

— Но и ваши следы останутся?— забеспокоился Козаринов.

— Пустяки,— ответил Иван.— Снег за полчаса все закроет,— и, взглянув на небо и потянув воздух носом, добавил:— Часам к двенадцати прояснится, и мороз хватит будь здоров.

Козаринов, зная, что его командир — уроженец русского севера, снеговую погоду читает как книгу, промолчал. С железнодорожной насыпи послышалось легкое поскрипывание снега под ногами и неясно промаячили две фигуры, медленно двигавшиеся к переезду.

— Слышишь?— снова шепнул Полозов.— Уже поскрипывает снежок-то — это к сильному морозу. Часа через два он прямо визжать под ногами будет.

— Пора, товарищ командир,— шепнул в ответ Козаринов.— Это последний дозор к переезду вышел. Через двадцать минут возвратится. Тогда для той сволочи, что вы ждете, дорога открыта будет.

— Леоненко, если он скоро вернется, пусть здесь в бане садится. А если очень задержится, то пусть совсем не приходит. Следите за телефоном,— приказал Полозов и шагнул вперед. Но, задержавшись на мгновение, он вновь повернулся к Козаринову.

— Смотрите там в оба,— напомнил он отделкому.— Сегодня любой провокации ждать можно. Недаром «Николай Угодник» с Немко секретничает, Знаешь, что: Леоненко задержи у себя. Тебе резервные люди могут понадобиться. От телефона не отходить. Ясно?

— Ясно, товарищ командир,— прошептал Козаринов.— Не беспокойтесь, все в аккурате будет. Ну, ни пуха, ни пера! Сейчас дозор обратно пойдет. Вам до него в избушку попасть надо.

Похлопав на прощанье отделкома по плечу, Полозов вышел на тропинку и, волоча ноги, чтобы получились не отдельные следы, а одна полоса, которую быстро сгладит снег, пересек двор. Через пять минут он уже был внутри домика и коротким поворотом ручки послал в казарму сигнал: «Все в порядке».

В это же самое время Леоненко медленно шел на лыжах по мелколесью. Когда-то, очень давно, здесь пробушевал лесной пожар, уничтоживший густой сосновый бор. На выгоревшем месте зашумели молодые березки и липки. Район лесозаготовок с его звоном человеческих голосов был далеко, а здесь круглые сутки стояла ничем не нарушавшаяся тишина, и снег пятнался только заячьими и лисьими следами. Километрах в пяти впереди лежало Лешачье болото, место, редко посещаемое даже самыми заядлыми охотниками. В округе про это болото ходило много легенд, и главным героем каждой из них непременно был голосистый и глазастый леший.

Саженях в пятнадцати левее Леоненко пыхтел, пробиваясь через сугробы малонаезженной дороги, Немко. По этой дороге очень редко ездили окрестные крестьяне, купившие в лесничестве «билет» на возок березовых дров для лучины. Во. многих деревнях беднота и даже многие середняки коротали длинные зимние вечера при свете лучины.