Николай Чевельча - Рядом с молниями

Штаб и политотдел разместились в двухэтажном кирпичном доме на территории старого монастыря. Рядом были другие строения — бывшая архиерейская и трапезная палаты, пекарня, амбары, конюшни. Видимо, некогда монахи жили богато. Старожилы рассказывали, что до Октябрьской революции содержались здесь душевнобольные иноки. Лечили их усиленной работой в лесах, каменоломнях и мастерских. Они построили себе небольшую, хотя и о пяти главах церковь, что считалось главным средством излечения души. Монастырь-больница был обнесен крепкой каменной стеной с узкими башнями на углах, как видно в оборонительных целях.

— Вы посмотрите, Михаил Иванович! — восторгался Климов, осматривая свои новые владения. — Сделано на века. И что удивительно: столько времени эти добротные дома стоят без присмотра, но никто не тронул их.

— Я разговаривал с местными товарищами, — вступил в беседу Василевский, — так они объясняют дело просто: ни один хозяйственник не хочет брать на баланс эти добротные, но старые постройки: мол, войдешь туда и останешься навсегда.

Все понимающе рассмеялись.

— После войны, — продолжал Василевский, — местные власти передали эти строения работникам деревообрабатывающей промышленности, однако и те не успели их освоить. А люди здесь строгие и бережливые. Построенное не разрушают. Свое ведь.

— Ну что ж, мы тоже будем поддерживать эти традиции. Как только все необходимое для жизни и боевой учебы построим, передадим хорошему хозяину в наилучшем состоянии.

Они подошли к церкви. Осмотрели ее снаружи, зашли внутрь.

— А ведь в самый раз. — Василевский внимательно рассматривал потолок, стены, украшенные фресками.

— Ну что вы! — возразил Михаил Иванович. — Пусть эта церковь стоит как исторический памятник. — И, виновато улыбаясь Василевскому, добавил: — А место для культурно-просветительной работы мы найдем более подходящее.

— Да я не о клубе. Я думаю об учебном классе. Посмотрите высоту. Здесь поставим технику и будем ее осваивать во весь, так сказать, рост. Пусть не обижаются верующие, помещение временно будет использовано для общего дела сохранения мира.

Климова это заинтересовало.

— Внесите свои предложения, подготовьте конкретный план, Георгий Николаевич, — отозвался он, — посоветуйтесь со строителями. Учебный класс необходимо сделать незамедлительно. Свободные помещения следует использовать полностью. Это народное достояние должно послужить делу государственному. — Чуть помедлив, Климов взглянул на часы. — Через тридцать минут начинается совещание. Я иду к себе. Прошу не опаздывать.

На совещании собрались офицеры в разных званиях — от капитана до подполковника. Это были командиры подразделений, заместители по политчасти, инженеры. Среди них были представители различных видов и родов войск.

«Удивительный конгломерат, — отметил с некоторым огорчением Смирнов. — Но, правда, все молодые и серьезные, в глазах любопытство, словом — симпатичные люди. Это с внешней стороны, а вот как в работе?» И снова тревога на сердце: дело совершенно новое, а специалистов раз-два и обчелся...

В кабинете наступила тишина. Все ожидали выступления нового командира.

Климов был сосредоточен. Отлично подогнанная и отутюженная форма подчеркивала его стройность и подтянутость. Это было первое совещание командного состава первой в стране ракетной части, и полковник Климов, при всем умении владеть собой, здорово волновался. Начальник политотдела видел это, волновался и сам, а когда командир закончил свое краткое выступление, предоставив слово ему, — просто растерялся. Он не мог сразу найти слова, которые именно сейчас, при первой встрече с этими людьми, могли быть единственно нужными. А ведь как он готовился к своему выступлению в роли начальника политотдела.

— Когда я был в ЦК КПСС, — начал Смирнов, — мне говорили, что нам придется на первых порах очень трудно во всех отношениях. Но за эти дни я убедился, что трудности, куда значительнее, чем я предполагал. И все эти трудности объективного характера, поскольку в силу понятных вам причин создаваемые Ракетные войска стратегического назначения дислоцируются в местах, не обжитых, отдаленных. Нам с вами все предстоит делать заново и все впервые.

Волнение улеглось. Голос подполковника звучал теперь спокойно. Бледность с его лица сошла, он уже чувствовал себя увереннее. Его слушали внимательно.

Когда Михаил Иванович сел за стол и обвел взглядом присутствующих, в классе было совсем тихо. Вчерашние бывалые и совсем юные офицеры — артиллеристы, моряки, авиаторы — сейчас одинаково доверчиво и озабоченно слушали старших командиров.