Георгий Черчесов - Под псевдонимом Ксанти

— Спасибо, камарада! Ты похож на нас, каталонцев! — Это была его высшая похвала.

— Что касается Каталонии, то смею тебе напомнить: это имя области дали наши предки, аланы, которые в четвертом веке жили там.

— Что ты говоришь? — изумился комбриг. — Так аланы — предки…

— …народа, к которому я отношусь!

— Я знаю, что ты из России, но кто ты по нации?

— Я прошу не называть больше этой страны применительно ко мне, — напомнил Ксанти условие, с которым был направлен к Дурутти.

— Но нас никто не слышит, — оглянулся по сторонам комбриг. — Кто же ты?

— Осетин. Есть такой народ в горах Кавказа.

— Осетин… — задумчиво произнес комбриг. — Осетин! Алан! Прекрасный ты человек, камарада советник. И умница! Впрочем, ваши знают, кого посылать! Ты знаешь, что я выгнал предыдущего советника?

— Знаю, — ответил Ксанти и предложил: — Сейчас надо передвинуть артиллерию на новые позиции. Теперь и они перестроятся. Надо ждать удара по левому флангу.

— Командуй! — решительно махнул рукой Дурутти.

Кильтман с ужасом наблюдал, как оживают артиллерия и пулеметы республиканцев на Каса-де-Кампо. Особенно удивило, с какой легкостью артиллеристы бригады Дурутти расправились с танками. В стереофоническую трубу было видно, как один танк за другим сперва вздрагивал — впечатление было такое, точно кто-то с чудовищной силой толкал его сбоку, заставляя вертеться на месте, — а затем вспыхивал. Убедившись, что артиллерия заняла не ту позицию, которую указала фрау Бюстфорт, а как нельзя самую удачную, он понял, что его перехитрили. И тогда Кильтман вызвал ее на командный пункт. Она появилась, надменная и довольная, игриво спросила:

— Вы уже соскучились по мне, полковник?

— Посмотрите на поле боя, — уступил он ей место у стереотрубы. — Видите, откуда бьет артиллерия республиканцев?

— Не может быть! — резко вскричала фрау Бюстфорт. — Я слышала, как военный советник предложил занять позицию в центре, и не уходила до тех пор, пока артиллерия не была переведена. Я ручаюсь за это!

— Вас раскусили и дезинформировали, — сказал он. — И теперь гибнут солдаты.

— Не смейте так заявлять, — вспыхнула она. — Это серьезное обвинение! Там, в Берлине, меня знают и мне верят. Учтите это, полковник. Меня еще никому никогда не удавалось обхитрить. Наверное, им дали подкрепление.

— Авиация заверила, что никакого движения по дороге из глубины города к позициям не было, — сообщил ей он.

— Я разберусь, полковник. Там, на месте, разберусь! Сегодня же!

— Вам нельзя возвращаться к вашему камарада Педро, фрау Катарина, — заявил ей он. — Я вам запрещаю! Идите! Впрочем, стойте. Вы утверждаете, что военным советником к Дурутти под видом македонского продавца апельсинов прислали человека из России?

— Так точно. Хотя у него и внешность балканская и говорит по-немецки чисто, но он — оттуда!

— Это правда, — подтвердил он. — И свидетельство тому наши горящие танки. Советником Дурутти является кадровый военный. Уже взрыв моста должен был насторожить меня. Будь сейчас он цел, я мог бы быстро перебросить части на левый участок и одним ударом опрокинул бы оборону. Но он взорван…

— А вы не поверили, — напомнила она ему, — что все четыре объекта были взорваны одной группой.

— Не поверил, потому что они чересчур далеко расположены друг от друга. Шестеро суток — малый срок, чтобы везде поспеть… Кто он?

— Вы желаете, чтоб я узнала фамилию советника Ксанти?

— Мир очень тесен, фрау Бюстфорт. То, что здесь происходит, только прелюдия. Скоро начнется там, на Востоке. Мы уже сейчас должны знать их военных.

— Книга, врученная вам на дорогу генералом Гетсом, помогла, — сказала фрау Бюстфорт. — Разрешите мне отправиться туда, к анархистам, и я добуду нужные вам сведения.

— Отставить! — отрезал он и, смягчая резкость, добавил: — Вы нам еще нужны, фрау Бюстфорт…

Рассказы Гарсиа об операциях в тылу франкистов, окрашенные дымкой отчаянной романтики, вызвали у анархистов симпатию к смелому советнику. Но еще больше возрос его авторитет после того, как он заранее вывел из-под вражеского обстрела батарею и пулеметчиков, и атака захлебнулась.

Советник после каждой попытки фашистов прорваться давал новые распоряжения, и анархисты уже не возражали, хоть и тяжко было на руках перетаскивать орудия на другие позиции. Раздавался чей-нибудь голос: «Камарада советник знает, что делать!» — и никто не роптал.

Враг всякий раз менял направление удара, но советнику удавалось предугадать и предупредить маневр противника. Дурутти весело поглядывал на Хаджумара и громко кричал: