Виктор Подольский: Елена

— Игнат Фомич сейчас бригадир тракторной, — продолжал Коржов. — Лучший, в Чижевском районе. В наши последователи подался. Бычков откармливает.

— Несподручно от знаменитого свата отставать, — пророкотал Смирнов.

— Ты не прибедняйся, Игнат Фомич: сам знаменит, — ответил Коржов.

— Была слава да сплыла, — мрачно откликнулся Смирнов.

— Героем Социалистического Труда был и останешься навсегда, хоть немало грязи на тебя налепили, — послышался тонкий и резкий голос Ольги.

— Сам на себя налепил. Ты, Ольга, брось меня подъяривать, — рассердился Смирнов. — Брось, говорю.

Елена знала, что Смирнова сняли с поста председателя колхоза, вынесли строгое партийное взыскание. Другой, послабей, может быть, пал духом, затаил обиду. Но Игнат Фомич недолго оставался наедине со своими невеселыми мыслями. Пошел в тракторную бригаду, в которой трудился долгие годы, где «заработал Золотую Звезду», попросился на трактор. Правда, новое руководство колхоза, желая смягчить удар, предлагало ему должность учетчика, счетовода или даже бухгалтера. «Только на трактор», — упрямо отвечал Смирнов. И вот не прошло и трех лет и его имя вновь зазвучало в передачах по радио и на местном телевидении. Бригадир-коржовец, бригада заняла первое место в районе.

— У вас проверяют то, что пишут в газету или кто что захочет, то и печатают? — неприязненно глядя на Лену, спросила Ольга.

— Ты опять за свое! — поднялся Смирнов и опустил тяжелый кулак на стол. — Уйми свою жену, Федор, ишь как разошлась.

— Отчего волноваться. Я сейчас все разъясню, Игнат Фомич, — спокойно ответила Лена. — Обязательно проверяют, Ольга Игнатьевна. И не раз…

— А если отцу сейчас новую медаль или орден дадут. Что вы тогда скажете? — снова спросила Ольга, не обращая внимания на укоризненный взгляд Федора.

— Будем радоваться вместе с вами. И еще, наверно, даже больше вас, — сказала Ивченко. — Будем радоваться тому, как правильно и мужественно воспринята критика и как хорошо и умело трудится человек.

Ольга замолчала. Шура поставила на стол закуски. Завязался общий разговор. Неожиданно зазвонил телефон.

— А где же ей быть? Конечно, у нас, — добродушно ответил кому-то Коржов. — Как себя чувствуете? И мы, спасибо, тоже отлично. Жаль, Саша, что не приехал. Понимаю. Передаю трубку.

Елена услышала взволнованный голос:

— Как ты, моя Аленушка?

— Все хорошо. Наверное, послезавтра приеду. А ты как? Что-нибудь случилось?

— Пока все по-старому, без перемен, — соврал Саша. Ему уже сообщили устный приказ: быть готовым к выходу в море. — Ну я рад, что все хорошо, — взволнованно сказал он. — Будь здорова, моя родная. Целую.

На сердце у Елены стало тревожно. Она интуитивно почувствовала, что Саша чего-то не договаривает. Но сказать не решалась. Да и тешилась надеждой: показалось.

— Муж беспокоится? Заботливый, видать, мужик, — пробасил Смирнов.

— Золото он у нее. Высшей пробы, — подняла большой палец Шура.

— У меня к вам просьба, Константин Алексеевич, — проговорила Ивченко, не желая откладывать разговор на завтра. — Извините, что за накрытым столом. Но дело есть дело, за этим и приехала. Газете нужна ваша статья о сегодняшнем дне коржовцев, их планах, обязательствах, ну и в поддержку предложений Чабаненко.

— А мы такую уже, как могли, сочинили, — подмигнул Коржов. — Ваш главный звонил, просил. Вот и все авторы тут. Только великовата очень. Но ты сама знаешь что к чему.

— Конечно, — обрадовалась Лена.

Утром она все прочитала и попросила немедленно отвезти ее домой.

…На письменном столе лежала записка: «Аленушка. Когда ты приедешь мы будем уже далеко в море. Отходим сегодня в пятнадцать. Береги себя. Извини за все. Верю, люблю. Целую миллион раз. Твой Саша».

— Саша, Саша, где же ты? Уехал, не попрощавшись со своей Аленушкой, — тихо сказала Елена. Она взглянула на часы и выбежала из квартиры. Может быть, еще успеет… По дороге удалось остановить такси.

— Скорее, пожалуйста, скорее, — подгоняла она водителя, — скорее…

Но когда, преодолев с десяток километров, машина примчалась к морскому порту, судно уже отошло. Лена, перепрыгивая через ступеньки лестницы, бежала к берегу. Саша увидел ее и, отчаянно жестикулируя, что-то прокричал. Но слов не было слышно. Лена махала ему рукой. Долго еще был виден уходящий в открытое море корабль…

Разбитая, уставшая Ивченко вернулась домой. Не раздеваясь, не включая свет, легла на диван. Разбудил ее звук радиоточки. Елена открыла глаза и прислушалась. Местное радио передавало сообщение о новостях дня.