Николай Лейкин: Наши за границей [Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно]

— Что за не время! Пилось бы да елось, да дело на ум не шло.

— Нет, уж увольте.

— Жаль, жаль. Вы куда ехать изволите? Не в Вену ли? По дороге ли нам?

— Нет, в Линдау я должен остановиться. Здесь, на озере, виды очень замечательные, и мне хочется несколько раз проехать по озеру. Я художник-любитель. Пойдемте на палубу и будем любоваться видами. Теперь уже рассвело.

Всходило солнце, когда супруги поднялись на палубу парохода. Пароход шел вблизи берега, и береговые виды были действительно великолепны. На гладкой, как стекло, голубой воде виднелись рыбацкие лодочки, гористый берег с разбросанными на нем деревушками играл оттенками красного, золотисто-желтого и фиолетового цветов. Русский спутник наших героев тотчас приложил к глазам бинокль и начал любоваться картинами природы, но супругов картины интересовали мало. Они с нетерпением ждали, чтобы пароход поскорее пристал к берегу, дабы можно было сесть в вагон и ехать в Вену. Невзирая на уверение русского, что они не сбились с пути, у них все еще было сомнение, туда ли они едут. Неожиданное путешествие на пароходе, для которого они не брали билетов, все еще сбивало с толку. Впрочем, Николай Иванович, выпив две рюмки коньяку, несколько повеселел.

— А уж как сядем на берегу в вагон, так прямо до Вены без пересадки? — спрашивал он своего русского спутника.

— Так прямо без пересадки и доедете, — отвечал тот.

— Да вы сами-то езжали этим путем?

— Еще бы. Я месяц тому назад из Вены в Лозанну приехал и вот теперь еду обратно. По дороге у вас будет Мюнхен. Вот в Мюнхене на станции не забудьте выпить по кружке пива. Мюнхенское пиво считается лучшим в свете.

— Да, да… Про мюнхенское пиво я слыхал. А только неужели оно лучше берлинского? — улыбнулся Николай Иванович от предвкушаемого удовольствия выпить самого лучшего пива.

— Я в пиве не знаток, но говорят, что лучше.

— Глаша! Слышишь?

— Ах, бог с ним, с этим пивом! Только бы скорее добраться домой. Мне уж и в Вену-то заезжать не хочется.

— Ну, на один день заедем. Пройдемся по городу, да и опять на железную дорогу. Все-таки Вена, все-таки в Петербурге лишний разговор, что в Вене были.

— Ох, опять немцы! Опять мне мучение насчет немецких разговоров! Еще ежели бы французы были, а то с немцами пантомимами разговариваю.

— В Вене вас будут уже несколько понимать по-русски, не говорить, а понимать. Вена — славянский город. Прислуга и вообще простой народ там большей частью славяне, — успокоил Глафиру Семеновну русский спутник.

— Да что вы! — радостно воскликнули супруги.

— Да, да… Чехи, кроаты, поляки, русины, сербы. Вас будут понимать. Вы это уже заметите, даже подъезжая к Вене по железной дороге. Кондуктора из славян и уже понимают русские слова.

— Ну, тогда дело другое. А то, верите, так трудно!

Вот и пристань. Супруги распрощались с русским спутником, носильщик схватил их подушки и саквояжи и повел их сначала в таможню, где германские досмотрщики налепили на их саквояжи билетики, а потом усадил в вагон.

— Вин? — все еще с сомнением спрашивала Глафира Семеновна кондуктора, простригавшего билеты.

— Ja, ja, Madame, direct nach Wien, — отвечал тот.

— Умштейген не надо? Нихт умштейген?

— Ohne umsteigen, Madame.

Поезд тронулся. Супруги ждали Мюнхена, дабы выпить там пива. Особенно заботился об этом Николай Иванович, при каждой остановке выглядывая из окна и отыскивая на станции надпись «Мюнхен».

Вот и Мюнхен. Кондуктор возгласил о нем минут за пять до остановки. Стояли десять минут. Супруги успели закусить при этом горячими сосисками, продававшимися на платформе прямо из котла, стоящего на жаровне. В мюнхенском пиве супруги, однако, ничего особенного не нашли.

— Пиво как пиво, — сказала Глафира Семеновна, которую Николай Иванович принудил выпить стакан. — По-моему, берлинское-то вдвое лучше.

За Мюнхеном Глафира Семеновна стала испытывать кондукторов в знании русского языка, задавая им разные вопросы по-русски, но кондуктора не понимали. Николай Иванович делал то же самое с прислугой, разносящей по станционным платформам пиво и закуски, и, наконец, достиг благоприятного результата.

— Эй! Пиво! Сюда! — крикнул он кельнеру.

И кельнер, поняв его, подскочил со стаканами пива к окну вагона.

— Глаша! Глаша! Смотри… Начали уж понимать! — радостно воскликнул Николай Иванович и спросил кельнера, принимая от него стакан: — Брат, славянин?

— Nein, gnädiger Herr, — отрицательно покачал головой кельнер.