Юлий Даниэль: Искупление

"Своди свои счеты", - повторил голос Чернова. - "Если ты такой честный, то это и твои счеты. Ты уходишь от ответственности, ты хочешь, чтоб другие отскабливали грязь, а ты будешь щеголять в чистой совести, как в чистых ботинках. Взамен мелкой монеты ты кинешь чистильщику: "Я с вами совершенно согласен!" И будешь гордиться своей гражданской смелостью. Дело делать надо!" Дело делать? А что сделал ты, Феликс Чернов? За что ты сидел в тюрьме? Ты и девяносто девять процентов всей "пятьдесят восьмой"? Вы же сидели ни за что. Вы тоже ничего не делали. Ни плохого, ни хорошего - ничего; мне до слез, до крови жалко вас, но передо мною вам гордиться нечем - вы тоже бездействовали. Я виноват только в том, что ничего не сделал - если это можно считать виной. Если это считать виной... Если считать виной...

* * *

Я так и не сказал ничего Ирине. Мне не хотелось зряшными разговорами портить наши первые часы, первые дни.

Прошла неделя. С работы я ехал прямо к ней, а иногда она встречала меня у дверей наших мастерских, и мы шатались по Москве, бродили по набережным, глазея на неоновых пингвинов, рекламирующих мороженое. Мы очень заботились друг о друге: я объяснял ей, что Пиросманишвили гениален, а она то же самое говорила о Шостаковиче. Всё было чудесно.

Я сидел на работе и, насвистывая, затачивал карандаши, когда меня позвали к телефону. Это звонила Ирина. Она сказала мне, что мать вернулась домой и поэтому я не смогу придти к ней сегодня.

- Ну, так приходи ко мне.

- Витенька, сегодня мне надо побыть с нею. Первый день.

- Какого лешего! - завопил я. - Жена ты мне или не жена?!

- Милый, не скандаль. Во-первых, еще не жена... Что? Не рычи - жена, жена. А во-вторых, я в самом деле совсем запустила хозяйство. Надо прибрать, постирать кое-что... Завтра увидимся. Ну, целую тебя.

Я повесил трубку. Рядом стоял и ухмылялся сослуживец:

- Ты, значит, женился? А свадьба где? Зажал?

Я хлопнул его по плечу:

- Не горюй, не грусти! Будет вам и белка, будет и свисток.

Но когда я кончил работу, я вдруг задумался: куда деваться? За эту неделю я привык быть с Ириной ежедневно, и сейчас мне было как-то не по себе. Я пошел к Мишке Лурье.

Мишка жил недалеко от меня, на Трубной площади. Дверь в квартиру отворила соседка. Я постучал в мишкину комнату и, не дождавшись ответа, вошел.

Мишка, его жена и Нина Ряженцева сидели за столом. Еще за дверью я услышал, что они о чем-то спорят, а когда вошел, увидел, что Мишка зол, как черт, и у Нины красные пятна на лице. Мишкина жена сидела, поджав губы.

- Здорово, служилые! - сказал я. - Чего вы тут не поделили?

- Здравствуй, - сказал Мишка хмуро.

- Что случилось?

Они молчали. Потом Нина встала.

- Мне пора идти, - сказала она.

- Я вас провожу, Ниночка, - отозвалась мишкина жена.

- До свиданья, - сказала Нина, и они ушли.

- Мишка, в чем дело? - спросил я. - Что-нибудь стряслось?

- Стряслось.

- С кем?

- С тобой. Я понял.

- Ага, - сказал я. - Чернов. Мне следовало всех вас предупредить. Ну, что ж рассказывай. Жаль, я опоздал. Мне не до того было.

- А до чего тебе было?

- До любви.

- Мог бы ради такого случая отложить кобеляж.

- Это не кобеляж, Мишка. Я женюсь.

- На ком?

- На Ирине Иевлевой.

- Ого! - Мишка заулыбался. - Вот это да! Ну и ну!

- Может, ты прекратишь эти междометия? Рассказывай, что произошло.

- Что произошло, что произошло! Произошло то, что к Нине пришел этот Феликс Чернов и сказал, что ты стукач, что ты его посадил, что у него есть неопровержимые доказательства.

- Он изложил эти неопровержимые?

- Да.

- Ну и что? Ты-то что думаешь?

Мишка отвернулся и уставился в стенку, где пестрела репродукция "Танцовщиц" Дега.

- Мишка, что же ты молчишь? Ты тоже считаешь, что я гад? Мишка, мы же друг друга со школы знаем.

- Слушай, Виктор, - Мишка выпрямился. - Ты должен пойти к Чернову. Вы должны с ним объясниться. Вы же оба разумные люди. Он ведь должен понять, что лучше молчать, чем обвинять, ошибаясь. Хочешь, мы вместе пойдем?

- Погоди, Миша. Ты-то, ты - что думаешь? Мишка помолчал.

- Я верю тебе, Виктор, - сказал он медленно, - верю...

- Но... Ты ведь хотел добавить "но"? Он молчал.

- Мишка! - заорал я.

- Как будто ты сам не понимаешь, - выговорил он нехотя.

Я поднялся:

- Ну, что ж. Спасибо и на этом...

7.

"Узбекистан" гудел, как бесплацкартный вагон. Запарившаяся прислуга моталась между столиками, отмахиваясь салфетками от нетерпеливой публики. Пьяная девка за моим столиком всё время пыталась говорить со мной по-английски, но кроме "спик ю инглиш" и "ай эм гёрл" ничего выдавить не могла. её кавалер, высоколобый зануда с университетским значком, говорил: "Люда, погоди!" Она на какое-то мгновение умолкала, и тогда он, перегибаясь через столик, пачкая рукава салатом, убеждал меня: