Даже с учетом издержек, неизбежных при осуществлении самых продуманных планов, перед внутренним взором Рауфа, сумевшим пробиться сквозь туманы и облачность будущего, временами возникало нечто, манящее тайной неизведанных радостей, казалось близкой планетой, как бы увиденной в иллюминатор с надежной защитой от лучей незнакомого солнца.
При этом выяснилось, что ранее несвойственное ему углубление в далекие от действительности мысли - занятие не просто увлекательное, но и полезное, так как, ничуть не мешая работе, оно заметно сокращало именно тот отрезок времени, от которого многие отказались бы даже ценой соответствующего уменьшения общего срока жизни.
Именно состояние отрешенности от окружающей обстановки помешало ему полностью осознать значительность такого события, как приход Джафара Мамед-заде явившегося лично пригласить Рауфа на свидание с племянницей. Дело происходило утром, то есть в самое что не на есть неподходящее для посетителей время и видимо, поэтому старший надзиратель выглядел озадаченным. Разговаривал он без присущей ему суровой бодрости, глядя в сторону и словно приподняв бровями лоб. Рауф, у которого причин для удивления было действительно больше, чем у начальства, не знавшего, что у него никогда не было племянницы, своего замешательства не выдал и послушно проследовал за надзирателем в административный корпус.
Там его ждала Аида, которая радостно всхлипывая, бросилась Рауфу на шею, как только он переступил порог.
Прижимая к себе после восьмимесячного воздержания горячее гибкое тело, Рауф в основном испытывал только смущение, и оно не оставило его до конца этой трехсторонней интимно-официальной встречи.
Джафар Мамед-заде в комнату не прошел. Он стоял в дверях, напоминая приоткрытым ртом под седыми усами и форменной тужуркой ветерана-артиллериста, застывшего в ожидании орудийного залпа.
- Как ты сюда попала? - спросил Рауф, отступив на расстояние, почти подходящее для беседы дяди с любимой племянницей.
- Как все сказала Аида. Перемена позиции произвела на нее неприятное впечатление, и ей захотелось устранить ее причину.
- А этот товарищ сам догадается уйти, или ему надо сказать? - громким шепотом спросила она, кивнув на Джафара Мамед-заде. .
- Ты забыла, где мы находимся, - сказал Рауф. - То, что тебя в виде исключения пропустили, - уже большое везение.
- Никакого везения, - возразила Аида. - Пропустили, потому что так им приказали. Если хочешь знать, я для этого ходила к своему дяде. Вообще, я всех родственников с маминой стороны терпеть не могу. Первый раз обратилась к нему с просьбой, только из-за тебя.
- Он всегда был отзывчивым человеком, - Рауф сделал большие глаза, дав этим понять неуместность дальнейшего разговора о неизвестном ему дяде, но на Аиду это не подействовало.
- Дядя - заместитель главного прокурора и его приказы надо выполнять. Мне разрешили встретиться с тобой наедине- Аида при этом выразительно посмотрела на старшего надзирателя, но тот сделал вид, что не слышит.
- Ничего, - примирительным тоном сказал Рауф. - Самое главное, повидались. Скоро я выйду, и тогда все будет в порядке,
- Полтора года - это скоро? - усмехнулась Аида и вдруг заплакала. - Я по тебе соскучилась, во сне каждую ночь вижу, а ты даже не рад мне. - Она рыдала навзрыд уткнувшись лицом ему в плечо. Рауф беспомощно оглянулся на старшего надзирателя, и тот истолковав это как призыв к действию, прошел к столу и, налив из графина стакан воды, передал Рауфу.
Успокоить Аиду удалось с трудом, и, прощаясь, она продолжала судорожно всхлипывать.
Провожать ее пошел старший надзиратель. Оставшись один, Рауф испытал невероятное облегчение, похожее на то, какое, испытывает после пробуждения человек, явившийся во сне голым на банкет в честь юбилея руководителя своего учреждения. Он с напряжением ждал от старшего надзирателя вопросов в связи с появлением юной "племянницы", но тот, вернувшись, ничего не сказал. Направляясь к своему рабочему месту, Рауф неожиданно для себя спросил, когда вернется из затянувшейся командировки Гасан.
В другое время Мамед-заде Джафар и не подумал бы ответить на этот вопрос, целиком относящийся к разряду сугубо служебных и даже тайных, но, видимо, только что перенесенное потрясение сказалось и на нем, и он ответил, что в связи с переводом на милицейскую работу в Ленкорань, вызванным необходимостью ухода за больной матерью, Гасан от своих обязанностей здесь освобожден навсегда.
Читать дальше