Роман Казак-Барский: О любви

Большой привет ребятам. Харченко персонально передай привет. Спасибо ему, что не тормознул меня в Союзе ещё лет на пять. Жалко время терять. Обними за меня Исака. Может быть, ты на нем приедешь сюда в паломничество? Подумай. Пока. Обнимаю. Давид".

Я был в восторге. Моя Кэмэл прекрасна! Просто как кинозвезда! Какие у неё густые ресницы, какие маленькие ушки, гордая посадка головы! Ах! А утонченный профиль! А ноги! Господи, я был готов на крыльях мчаться к ней. Давидова идея о нашем совместном путешествии мне пришлась по душе. Теперь нужно было убедить в этом Иоанна Денисовича. Ну, естественно, пройти кое-какие формальности. В конце концов, я принадлежу Иоанну Денисовичу. Он меня вырастил. Официально я не числюсь в рядах Советской Армии. А как бы сын полка. И харч я свой вполне отработал. Я добросовестно пас овец вместе с Вас-Вас. Нужно будет, правда, поучиться, как ходить под седлом и с вьюками. Но это не проблема. Бабай научит. С мамой посоветуюсь.

Варфоломеев Иоанн Денисович передал привет прапору Харченко и дал ему прочитать письмо. Прапор поблагодарил, цокнул языком и заметил, что таможенники - суки, ещё хуже гаишников. Поимел с ними дело, когда служил в Венгрии и Афгане. Позорят только страну, крохоборы и взяточники. И ещё он вспомнил, как "отбил" старлея Гаврикова. Как раз в Новый год пришел запрос на Гутмана - не ознакомлен ли он с государственными тайнами и не пользовался ли секретной документацией на предмет разрешения ему выехать на постоянное место жительства за границу. Так Гавриков принес ему завизировать отказ, поскольку де Гутман служил в святая святых - на Космодроме, а, следовательно, хоть и не пользовался секретной документацией, но знает гостайну - дислокацию Космодрома. "Побойся Бога, Гавриков, - сказал Харченко. - Кто ж не знает дислокацию Космодрома? Разве что пигмеи в экваториальной Африке, потому что это им ни к чему. Ты ж сам привозил сюда американцев и прочих иностранцев. Что ж они не знали, где находятся? Они все здесь засняли давным-давно. Две недели под объективами ихних разведспутников торчал под открытым небом бурановский носитель. Это что думаешь, просто так? Там знают, что они знают г д е. Все выслужиться хочешь. У меня во взводе ты уже прошлым летом отловил шпиона. Парень читать не умел, всю службу при кухне провел посудомойкой, а ты его в шпионы хотел зачислить. Подумаешь, был в контакте с иностранкой. Вот сам бы для надежности её и трахнул. Все начальники контактировали с иностранцами. Они-то может кое-что и знают. По заграницам шастают. И - ничего. А ты за солдата ухватился. Все на чужом хую в рай хочешь попасть, Гавриков. Ты не прав. Этот Гутман все два года либо овец пас, либо воду возил, либо сортиры чистил. Так что я тебе такую бумагу не подпишу. Напиши правду. Бери бутылку - моя закусь, приходи, подпишу", - признался Харченко.

В общем, наладил он контакт с Гавриковым. Старлей быстро сообразил лучше ему с прапором не ссориться. Полки в военторге вымели, паек уж полгода не давали, а в хозвзводе всегда чем-нибудь можно разжиться - то ли бараньей ногой, то ли свежей рыбой.

"Ну что ж, Варфоломеев, ежели действительно захочешь прямо после дембеля махнуть в Ерусалим, скажи. Но не позже конца августа. Идея, высказанная Гутманом, стоит, чтобы над ней подумать. А чо? Поедешь на Исаке. Представляешь, идет Исак под седлом, с вьюками - и ты в рясе и клобуке меж горбами. В руках прутик для порядку. Красота! Сам бы пошел, да с Богом у меня плохие отношения", - заметил Харченко.

Всю весну и лето в свободное от работы время я учился ходить под седлом (спасибо Бабаю и маме Гюльсен), делал самостоятельные марш-броски. В общем, готовился.

В мае пришло новое пополнение. Попал к нам в скотники один переросток. Из самой столицы. Худой, нервный какой-то. Что-то он там натворил, так его сунули в армию отсидеться, чтобы был срок давности. Состоял в каких-то там бригадах, которые против жидомассонов. Все показывал картинку в журнале, где он на переднем плане на демонстрации в белой майке с надписью "Долой Тел-Авидение". Еще он рассказывал, что жиды споили русский народ и хотят его погубить, захватить его земли и власть над ним. Это он, де, прочитал в книжке, написанной одним профессором. Варфоломеев Иоанн Денисович, как командир, заметил ему, что в армии он должен служить Родине, а не заниматься пропагандой. Это дело замполита. Что же касается спаивания, то ему кажется, пьет рядовой Ерохин (так его звали) по собственному желанию и никто его к этому не принуждает, ибо кроме меня в подразделении евреев нет. На что Ерохин заметил, что Варфоломеев тупой деревенский валенок. Младший сержант Варфоломеев, хоть и христианин, долженствующий все прощать и даже подставлять другую щеку под удар, все же наказал Ерохина (за нарушение дисциплины), но не строго. Два наряда вне очереди - чистить хлев.