- Первый Ванька Индюк! Марфа Андревна отвечала ей:
- Пропусти!
Лакей Ванька Индюк проскользал в дверь и исчезал в темном пространстве. Ключница пропускала другого и возглашала:
- Ткач Есафей!
- Пропусти! Экой дурак, и он туда же: ноги колесом, а грехи с ума не идут.
Опять пропуск.
- Иван Пешка.
- Пусти его.
- Егор Кажиен!..
Ключница переменяла тон и взвизгивала:
- Ах ты боже мой, да что ж это такое?
- Ну!.. Чего ты там закомонничала?
- Да как же, сударыня: один сверху идет, а двое снизу крадком пролезают.
- Не пускай никого, никого понизу не пускай.
- Да, матушка, за ноги щипются!
- Эй вы! не сметь за ноги щипаться! - командует Марфа Андревна, и опять начинается пропуск.
- Аннушка Круглая.
- Хороша голубка! Что тот год, что этот, все одно на уме!.. Пусти ее!
- Малашка Софронова!
- Ишь ты! Сказать надо это отцу, чтоб мокрой крапивой посек. Пусти.
Долго идет эта перекличка и немало возбуждает всеобщего хохота, и, нашнец, кучка заметно редеет. Марфа Андревна становится еще деятельнее и спрашивает:
- Ну, это кто последние, что сами не идут? Вы!.. Верно, старики есть?
- Есть-с, - отвечает ключница.
- Ну ступай, ступай, нечего тут гнуться! Одна фигура сгибается, норовит проскользнуть мимо ключницы, но та ее прижимает дверью.
- Акулина-прянишница, - отвечает ключница.
- А, Акулина Степановна! А тебе б, мать Акуляна Степановна, кажется, пора уж и на горох воробьев пугать становиться, - замечает Марфа Андревна. Да и с кем же это ты, дорогая, заблудилася?
Раздавался поголовный сдержанный смех.
Марфу Андревну это смешило, и она во что бы то ни стало решалась обнаружить тайну прянишницы Акулины.
- Сейчас сознаваться, кто? - приставала она, грозно постукивая палочкой. - Акулина! слышишь, сейчас говори!
- Матушка... да как же я могу на себя выговорить, - раздавался голос Акулины.
- Ну ты, Семен Козырь!.. Это ты?
- Я-с, матушка Марфа Андревна, - отвечал из темного уголка массивный седой лакей Семен Козырь.
- Тоже хорошо! Когда уж это грех-то над тобою сжалится да покинет? Козырь молчит. - Ну, ты зато никогда не лжешь, - говори, кто старушку увел, да не лги гляди!
- Нет, матушка, не лгу.
И Семен Козырь сам старается весь закрыться ладонями.
- Говори! - повелевает Марфа Андревна.
- Они с Васькой Волчком пришли.
- С Васькой Волчком!.. Эй, где ты?.. Васька Волчок!
Кучка вдруг раздвигается, и кто-то, схватив Ваську сзади за локти и упершись ему в спину головою, быстро выдвигает его перед светлые очи Марфы Андревны.
Васька Волчок идет, подпихиваемый сзади, а глаза его закрыты, и голова качается на плечах во все стороны...
- Так вот он какой, Васька Волчок!
- Он-с, он, - сычит, выставляясь из-за локтей Васьки, молодая веселая морда с черными курчавыми волосами.
- А ты кто такой? - спрашивает морду Марфа Андревна.
- Тараска-шорник.
- Так ты почему знаешь, что это он?
- Так как когда на той неделе... когда Акулина Степановна господские пряники пекли...
- Ну!
- Так они Тараске ложку меду господского давали: "посласти, говорит, Тараска, язык".
- Да?
- Только-с и всего, посластись, - говорят они, и мне тоже ложку меду давали, но я говорю: "Зачем, говорю, я буду, Акулина Степановна, господский, говорю, мед есть? Я, говорю, на это, говорю, никогда не согласен".
- Врешь! - вдруг быстро очнувшись, вскрикнул на это Волчок Васька.
- Ей-богу, Марфа Андревна, - начал божиться, покинув Ваську, Тараска; но Васька живыми и ясными доводами сейчас же уличил Тараску, что он не один ел господский мед, что Акулина-прянишница прежде дала ложку меду ему, Ваське, а потом Тараске и притом еще Тараске пол-ложки прибавила да сказала: ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами, - никому, что обсластился, не сказывай.
Тараске просто и отвечать нечего было против этих улик, потому что ко всему этому еще и сама прянишница заговорила:
- Точно, матушка, точно я, подлая, две ложки с половиной украла.
- Ну, так стряси ему теперь, Васька, за это хороший вихор, чтобы он господского меду не ел.
Васька взял Тараску за вихор и начал тихонько поколыхивать.
- Хорошенько тряси, - руководила Марфа Андревна.
Васька лукавил и хоть начал размахивать рукою пошибче, а все водил руку в ту сторону, куда вертел голову Тараска.
- Ну, переменитесь-ка: Васька не умеет, вижу, возьми-ка теперь ты его, Тараска, поболтай за его вину.
Взял теперь Ваську за хохол Тараска, взял и держит, не знай отплатить ему дружбой за мягкую таску, не знай отработать его как следует. Эх, поусердствую! - неравно заметит госпожа это, за службу примат... Подумал, подумал этак Тараска и, почувствовав под рукою, что ожидавший от товарища льготы Васька гнет голову в левую сторону, Тараска вдруг круто поворотил его направо и заиграл. Бедный Васька даже взвизгнул, наклонился весь наперед и водил перед собою руками, точно в жмурки играл.
Читать дальше