Николай Златовратский - Мой «маленький дедушка» и Фимушка

Я смотрел и дрожал: меня охватывал безотчетный страх; почему-то мне показалось, что мы в чем-то вдруг стали все виноваты.

– Молись, дьякон! – говорила все Фимушка и стала гладить его по голове. – И Лександре (моему отцу) скажи, чтоб молился. Пропадет без молитвы… Так и скажи: «Пропадешь без молитвы». Молиться надо!.. Всем надо молиться!.. Прощай, побегу… Богомолки ждут!..

И Фимушка быстро, как мотылек, такая же легкая и словно вся прозрачная, вылетела из избы и исчезла.

Я еще не опомнился, как послышался голос отца:

– Тятенька, где вы?

– Я здесь, здесь… Закусили ли? – спросил растерянно дедушка, по-видимому не зная, что сказать, и заторопился навстречу отцу.

– Пора, тятенька, ехать, – говорил отец уже в горнице. – Что ж это вы нынче… хоть бы бражки на прощанье?.. У меня такой нынче день… Хоть бы поздравили меня…

Я видел, что отец был очень весел, и это меня несколько успокоило, и мне хотелось, чтоб и дедушка был весел по-прежнему. Но дедушка сделался еще серьезнее. Вдруг он как-то весь выпрямился и голосом, каким он обыкновенно говорил только в церкви, и то во время особенно торжественной службы, сказал строго бабушке:

– Анна, подай-ка мне образ!.. Ну, присядемте все, как по порядку, – прибавил он, когда бабушка подала ему образ.

Бабушка теперь совсем изменилась и стала такая смирная, послушная деду.

Мы все сели. Посидев несколько минут молча, все поднялись. Дедушка стал молиться, потом благословил образом батюшку и матушку, потом меня с сестрой.

Потом дедушка совсем заволновался: руки у него дрожали; обыкновенно влажные и мягкие, глазки его теперь смотрели строго, почти сурово.

– Саша, – заговорил он батюшке, – дай я тебя перекрещу… Смотри… будь тверд… духом… Время идет большое… Помни Иуду… сребреники… али мздоимство… али искательство… У нас в роду… этого не было… Бедные мы… простые… Долго ли до греха! Ну, прощайте… Господь благословит вас!..

Никогда, никогда еще деревня и дедушка не провожали нас так. Я смутно чувствовал, что в жизни моей, и моих кровных, и в жизни всех этих близких мне простых людей, которые окружали меня в деревне, готово совершиться что-то важное и чрезвычайное…

Когда мы выехали из села, мне самому почему-то хотелось плакать и молиться.

Камлотовый – сделанный, сшитый из камлота, плотной шерстяной ткани (с примесью шелка или хлопчатобумажной пряжи) в полоску.

Подрясник – длинная одежда с узкими рукавами, надеваемая под рясу.