Алексей Писемский: Хищники

Мямлин. Но мне это будет очень обидно, ваше сиятельство!

Граф. Но что ж мне делать? Как же быть?.. Мне самому читать за вас все дела и объяснять вам их - я не имею на то ни времени, ни желания.

Входит лакей.

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же и лакей.

Лакей. Ольга Петровна приехала!

Граф. Что?

Лакей. Ольга Петровна приехала и говорит, что ей очень нужно вас видеть.

Граф (подумав немного и обращаясь к директорам). Дочь, господа, приехала: прошу на время выйти!

Директора уходят.

ЯВЛЕНИЕ V

Граф и лакей, потом граф один.

Граф (лакею). Проси!

Лакей уходит.

Нечего сказать - славный народ!.. А отчего?.. Оттого, что ни один из них службы никогда настоящей не нес! Я, бывало, адъютантом был, к генералу своему идешь с бумагою, дрожишь, что запятой какой-нибудь не забыл ли поставить, потому что у того пена у рта сейчас появится, и он месяц за это с гауптвахты не спустит, а им что! Он стоит перед тобой да брелоками только поигрывает или несет чепуху вроде этого непропеченного калача московского Мямлина.

ЯВЛЕНИЕ VI

Граф и Ольга Петровна.

Ольга Петровна (входя). Ты занят, папа?

Граф. Да, пожинал труды твоего супруга за время болезни моей и наслаждался ими.

Ольга Петровна. Что же такое муж мой сделал за время твоей болезни?

Граф. То, что насажал мне таких умников, с которыми я не знаю, как и быть...

Ольга Петровна. Кого же это?

Граф. Во-первых, какого-то генерала Варнуху!

Ольга Петровна. Не какого-то, папа, а рекомендованного князем Михайлой Семенычем!.. Наконец, генерал Варнуха получил такое ничтожное место, что об этом, я полагаю, и говорить не стоит.

Граф. Вместо дельного и трудолюбивого Вуланда выбрал какого-то лентяя восточного, князя Янтарного, и вдобавок еще злейшего врага моего, который бранил меня на всех перекрестках.

Ольга Петровна. Ему затем, папа, и дали это место, чтобы он не кричал против тебя.

Граф. А, так это вы обо мне заботились!.. Какие, подумаешь, у меня добрые и нежные дети!

Ольга Петровна. Ты вот, папа, сердишься и разными пустяками тревожишь себя, а между тем я приехала к тебе по гораздо более серьезному и неприятному делу!

Граф. У вас с супругом, кажется, только те дела и серьезны, когда что до вас касается.

Ольга Петровна. Нет, папа, это и до тебя касается!.. Мужа призывал к себе князь Михайла Семеныч...

Граф (насмешливо). С чем его и поздравляю.

Ольга Петровна. И говорил ему, что в правительственных сферах очень неблагоприятно смотрят, что ты и муж, то есть тесть и зять, так близко служите друг к другу.

Граф (тем же насмешливым тоном). Я говорил вам это еще прежде, предсказывал; а теперь и кушайте, что сами себе приготовили.

Ольга Петровна. Нельзя же, папа, чувствами владеть и душить их в себе для сохранения выгод по службе!.. Чувство дороже всего для человека!

Граф. А когда дороже, так и наслаждайтесь им и уезжайте куда-нибудь в Аркадию.

Ольга Петровна. Мы бы и уехали, но мужа не пускают из службы.

Граф. Кто ж его может не пустить?

Ольга Петровна. Не то что не пускают прямо, а просят для спасения самого дела; потому что Вуланд умер, новые директора неопытны, ты стар и часто бываешь болен.

Граф. Опять я!.. Но я просил бы вас покорнейше оставить меня в покое: болен ли я, здоров ли, вам решительно до этого нет никакого дела.

Ольга Петровна. Нет, папа, мне есть до этого дело, и большое: твой доктор прямо мне сказал, что если ты так же усиленно будешь заниматься службой, как прежде занимался, так жизнь свою сократишь.

Граф. Какой прозорливый доктор, и как эти слова его должны тебе нравиться.

Ольга Петровна. Ты, папа, кажется, не хочешь понять ни чувства моего, из которого я тебе это говорю, ни того, что я хочу тебе сказать.

Граф. К несчастью, я все очень хорошо понимаю!.. Все!.. Тебе хочется спихнуть меня с моего места и посадить на него твоего мужа - вот что хочется тебе сделать!

Ольга Петровна. Да, папа, я очень желаю, чтобы ты вышел в отставку и чтобы на твое место поступил муж.

Граф (горько усмехнувшись). Откровенно сказано!

Ольга Петровна. Совершенно откровенно!.. Другая на моем месте стала бы, может быть, хитрить, скрытничать.

Граф. И знаешь: это гораздо было бы лучше!.. Гораздо!.. Есть такого рода откровенности, которые требуют большой бессовестности, чтобы высказывать их.

Ольга Петровна (несколько смущенная этими словами). Только не перед тобой, папа!.. Ты сам добротой своей ко мне приучил меня быть совершенно откровенной с тобою; и хоть тебе, может быть, и неприятно теперь выслушивать меня, но я все-таки хочу высказать еще несколько моих резонов...