Алексей Писемский: Люди сороковых годов

Начав печатать свой роман в "Заре", Писемский пытался "подогнать" его под программные установки неославянофильского органа. В письме к Н.Н.Страхову от 27 февраля 1869 года он писал: "Обращаюсь к Вам с превеликою моей просьбою: я в романе моем теперь дошел до того, чтобы группировать и поименовывать перед читателем те положительные и хорошие стороны Русского Человека, которые я в массе фактов разбросал по всему роману, о том же или почти о том же самом придется говорить и Данилевскому, как это можно судить по ходу-то статей. Вы, кажется, знаете их содержание: не можете ли вы хоть вкратце намекнуть мне о тех идеалах, которые он полагает, живут в Русском народе, и о тех нравственных силах, которые, по преимуществу, хранятся в Русском Народе, чтобы нам поспеться на этот предмет и дружнее ударить для выражения направления вашего журнала"*.

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 234.

Действительно, в "Людях сороковых годов", особенно в заключительной их части, можно без особого труда обнаружить высказывания, являющиеся непосредственным результатом сотрудничества писателя с редакцией "Зари". К таким высказываниям нужно отнести прежде всего слова героя романа Вихрова о том, что Россия "должна быть, если можно так выразиться, по преимуществу государством хоровым, где каждый пел бы во весь свой, полный, естественный голос, и в совокупности выходило бы все это согласно... Этому свойству русского народа мы видим беспрестанное подтверждение в жизни: у нас есть хоровые песни, хоровые пляски, хоровые гулянья..." (ч. V, глава 17).

Влиянием идейных интересов редакции "Зари" следует объяснить и повышенное внимание писателя к вопросам религии. Здесь налицо стремление Писемского подменить откровенный атеизм его смягченной формой - пантеизмом. В одном из писем Вихрова мы читаем: "От этих житейских разговоров Захаревский с явным умыслом перешел на общие вопросы; ему, кажется, хотелось определить себе степень моей либеральности и узнать даже, как и что я - в смысле религии. С легкой руки славянофилов он вряд ли не полагал, что всякий истинный либерал должен быть непременно православный. На его вопрос, сделанный им мне по этому предмету довольно ловко, я откровенно ему сказал, что я пантеист и что ничем больше этого быть не могу" (ч. IV, глава 1). Как мало это устраивало редакцию "Зари" и Н.Я.Данилевского, в частности, видно из того, что православие в его программной формуле занимает первое место*.

______________

* Н.Я.Данилевский. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. Изд. 5-е, СПБ, 1895.

"Спеться" Писемскому с идеологами неославянофильства оказалось делом довольно трудным. Данилевский, например, писал: "Самый характер русских и вообще славян, чуждый насильственности, исполненный мягкости, покорности, почтительности, имеет наибольшую соответственность с христианским идеалом. С другой стороны, религиозные уклонения, болезни русского народа, - раскол старообрядства и секты, указывают: первый - на настойчивую охранительность, не допускающую ни малейших перемен в самой внешности, в оболочке святыни; вторые же, особенно духоборство, - на способность к религиозно-философскому мышлению"*. Писемский, конечно, оценивал по-иному свойства русского народа и общества.

______________

* Н.Я.Данилевский. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. Изд. 5-е, СПБ, стр. 526.

Жуткая картина русской действительности сороковых годов прошлого столетия, содержащаяся в романе, наносит страшный удар по идиллическим представлениям о ней в лагере неославянофильства. По мысли Н.Я.Данилевского, "крепостное право" в России "имело сравнительно легкий характер", так как 1) "помещикам не было никакого резона слишком отягощать своих крестьян работою" и 2) "дворовые терпели от личного произвола, от вспышек гнева, от жестокости характера или распутства иного помещика, но и это было исключением, а главное - не распространялось на массу крестьянского сословия"*. Писемский этой маниловской болтовне противопоставляет факты: даже у отца героя, полковника Вихрова, именуемого кое-кем "справедливым" помещиком, крестьяне и дворня голодают и одеты в рубище. Павел Вихров "в ужас пришел: они ели один хлеб, намешанный в квас, кислый и жидкий и только приправленный немного солью и зеленым луком, и тот не у всех был" (ч. II, глава 8). О бесправии крепостного крестьянства говорится достаточно определенно: "Очень уж велика власть-то и сила господская, - ничего с ней не поделаешь" (ч. III, глава 10).