Богдан Чешко: Поколение

Стах, весь в пыли, вбежал в блиндаж, выкопанный на высоком берегу Вислы, и, вытряхивая из-за шиворота комки земли и выплевывая песок, закричал:

— Наши, клянусь победой, наши! А бьют-то как! Даже в Старом Мясте ничего подобного не было. Со вчерашнего дня лупят.

— Ясное дело, плацдарм, — сказал Секула. — Последний варшавский плацдарм. Причем этот плацдарм можно спасти. Ударить вниз вдоль Ксёнженцей, отбить Страховое общество, а затем перебросить все силы сюда — и город будет спасен. Но штаб АК сдаст Черняков. Теперь им важно потерпеть поражение.

— Скоты, — буркнул Константин из-под серого от грязи тюрбана бинтов. Он был тяжело контужен, и при каждом взрыве у него голова раскалывалась от страшной боли.

Настал вечер. Пора было принять решение.

— …Итак, — закончил совещание Секула, — когда прилетят «кукурузники» и погасят прожекторы, Стах и Юрек переплывут на тот берег. Я сниму наших с «Жестянки», сейчас же иду туда. А Кинзер может что-нибудь делать, доктор? У него, кажется, легкое ранение.

— Может. Разве сейчас есть что-нибудь невозможное? — простонал Константин, превозмогая боль.

— Итак, Кинзер будет наблюдать, ожидая вашего сигнала с той стороны. Смотрите не подмочите ракет.

Они сидели в зарослях ракитника, тесно прижавшись друг к другу, и ожидали знакомого рокота моторов.

От воды тянуло свежестью; лениво плескала река, облизывая мелкими волнами песок, безмерно терпеливая и равнодушная.

— Ты о чем думаешь? — шепотом спросил Юрек, стараясь как-нибудь превозмочь желание закурить.

— Да так… Думаю об одной девушке… Она осталась в центре, и я теперь от нее отрезан…

В центре города осталась одна рота АЛ, равная по численности стрелковому взводу. Она пыталась пробиться к Чернякову, атакуя вдоль Ксёнженцей. Но сил хватило только на то, чтобы отбить один дом. Дальнейшая атака захлебнулась. Немцы блокировали нижнюю часть Ксёнженцей огнем из здания сейма, из больницы святого Лазаря и из Страхового общества. Повстанцам оставалось только одно — держаться до конца. Рота принимала участие в обороне плацдарма у Дома для глухонемых. Там и застигло ее перемирие.

Бойцы покидали позиции, баррикады, вылезали из окопов на поверхность земли. Они срывали астры в саду Дома для глухонемых и незрячих. Трава в саду пожухла, от земли шел запах тленья. Моросили первые октябрьские дожди. Ребята прикалывали к груди алые астры. Горячий цвет радовал глаз. Цветы казались чем-то удивительным, точно они выросли не здесь, а где-то в другом месте, где есть жизнь.

Ближайшее будущее не сулило ничего хорошего. Близилась пора осенней слякоти, а с нею — голодные дни без крова. Идущая к ним свобода остановилась на привал. Они знали, что наступление не начнется, пока для него не будет все подготовлено, пока мороз не скует широкие воды Вислы. Бур пожал руку юнкеру фон Баху. Два аристократа, два джентльмена, офицеры старой закваски, улыбнулись друг другу, словно расставались после ночи, проведенной за игрой в карты. Одному из них не повезло. По правилам хорошего тона поражение надлежит встретить улыбкой. В канцеляриях повстанческих группировок выплачивали стоящим в очереди солдатам по четыре тысячи злотых, или по десять долларов. Пятнадцать центов за день восстания.

По подсчетам, в Варшаве было четверть миллиона убитых. Стаху и Юреку удалось избежать тяжелой участи тех, кто пережил варшавский «исход».

Бесшумно погружая весла в воду, они переплыли Вислу. Когда они добрались до противоположного берега, Юрек оглянулся. Река, вся в отсветах огня, грозно катила багровые воды, и казалось, никогда в ней не заблещет серебряное отражение фонарей, мирно горящих на бульварах.

Юрек глянул в другую сторону. Перед ним на пражском берегу далеко во тьме пылали пожары, зажженные немецкой артиллерией. Но это зрелище не казалось им мрачным. Для них это были огни свободы.

Крипо — сокращенное «Kriminalpolizei» — уголовная полиция (нем.).

Арбейтсамт — бюро по использованию рабочей силы; учрежденная немцами на территории оккупированной Польши организация, контролировавшая занятость польского населения на производстве (нем.).

Аусвейс — свидетельство, выдаваемое немецкими оккупационными властями рабочим и служащим (нем.).

Синие мундиры носили поляки, служившие в немецкой полиции.