Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин

– У меня был интересный разговор с генералом. – Генрих подробно изложил свою встречу с Эверсом в Париже, его недвусмысленные намёки на необходимость спасать положение.

– Это очень важно, – заметил гость. – Недовольство Гитлером как главнокомандующим в среде командного состава немецкой армии всё возрастает. Возможен заговор. Наверно, найдутся охотники, готовые пожертвовать Гитлером ради спасения гитлеризма. Нас интересуют ваши беседы с генералом и те поручения, которые должен передать генерал-полковник Гундер. Он, как и Денус, в большой немилости у Гитлера. Не исключена возможность, что это ниточки одного клубка.

– Будет выполнено!

– Похоже на то, что перспективы вашего возвращения на родину становятся более реальными и близкими. События разворачиваются стремительно.

– Я даже не разрешаю себе думать об этом. Но отдал бы всё, только бы быть сейчас в рядах своей армии, вместе со всеми драться на фронте.

– Понимаю… Но мы с вами те, кто опровергает старую пословицу «один в поле не воин». На нашу долю выпало самое трудное. Мы одиночки на поле боя, но мы должны воевать во что бы то ни стало!

Из соседней комнаты донеслись шаги Курта.

– Так что, барон, не скупитесь: такой скульптуры вы нигде не найдёте. Взгляните на эту линию… – «антиквар» ласково провёл пальцами по миниатюрной статуэтке молодой женщины. Генрих отошёл от стола, прищурился, казалось, он любуется фигуркой.

– Действительно, очень эффектна! – похвалил он и, вынув из кармана какую-то купюру, протянул её старику.

«Антиквар» поклонился и вышел.

На следующее утро Генрих позвонил Келлеру, сообщил, что срочно выезжает, и поехал к Гундеру. Тот принял его немедленно, невзирая на ранний час.

– Прошу передать генералу, – заявил он Генриху, – что состояние моего здоровья значительно улучшилось, но нужно продолжать лечение. Скоро я напишу ему подробнее.

– Разрешите идти, генерал?

– Подождите!

Гундер задумался, время от времени бросая испытующие взгляды на офицера, который, вытянувшись, стоял перед ним с непроницаемым лицом.

– Передайте ещё… – Гундер, пристально взглянул в глаза Генриху. – Передайте генералу, что я считаю климат Северной Италии очень полезным для его здоровья. Советую воспользоваться случаем и хорошенько подлечиться.

– Я точно передам ваши слова…

– Теперь идите…

Генрих молча поклонился.

В десять часов утра машина, управляемая Куртом, выехала из Парижа и помчалась по широкой автостраде в Лион. Генрих даже не успел позавтракать, и Курт вёл машину на большой скорости, чтобы поскорее добраться до какого-либо приличного ресторана.

Наконец показался городок Жуаньи.

– Прикажете остановиться, герр обер-лейтенант? Я здесь обедал по дороге в Париж. Ресторан там, – Курт глазами показал на одноэтажный нарядный домик, расположенный у въезда в городок.

Генрих равнодушно посмотрел направо, вдруг сам схватил руль и стремительно затормозил.

У ресторана стояла знакомая машина.

– Где генерал-майор? – спросил Генрих у шофёра с погонами фельдфебеля.

– Не знаю, – неприветливо буркнул эсэсовец, подозрительно оглядывая слишком любопытного, как ему показалось, обер-лейтенанта.

Генрих поднялся на крыльцо, чтобы войти в ресторан, но дорогу ему преградил ещё один эсэсовец, уже с погонами лейтенанта.

– Что вам угодно? – спросил он бесцеремонно, чуть не оттолкнув Генриха от двери.

– Скажите генералу Бертгольду, что его хочет видеть барон фон Гольдринг.

Лейтенант окинул Генриха долгим взглядом и молча вошёл в ресторан.

Не прошло минуты, как в дверях показался сам Бертгольд с салфеткой, заправленной за воротник рубашки.

– Откуда? Какими судьбами? – бросился он к Генриху, обнимая и целуя его.

Лейтенант, так нелюбезно встретивший Гольдринга, и обер-лейтенант, который вышел на крыльцо вместе с Бертгольдом, вытянулись по обе стороны двери.

– Моя охрана, – проходя мимо, бросил Бертгольд.

Генрих поздоровался едва заметным кивком головы, даже не взглянув на офицеров.

– А вам очень идёт штатский костюм, майн фатер, – нарочито громко произнёс Гольдринг и остановился, рассматривая дородную фигуру генерала в светло-сером дорогом костюме.

Офицеры, почтительно посторонившись, с любопытством прислушивались к беседе.

Но Бертгольд прошёл вперёд, приказав на ходу:

– Господа, прошу задержаться здесь, пока мы с сыном позавтракаем!

На сей раз завтрак генерал-майора необычайно затянулся, офицеры охраны с завистью прислушивались к стуку ножей и посуды, к громкому смеху своего шефа, очевидно, очень довольного дорожной встречей.