Максим Шахов - Японская пытка

Галицкому совсем некстати пришла в голову слышанная еще в детстве сказка, которую читала ему гувернантка, о флейтисте, который вывел звуками своего чудесного инструмента крыс из средневекового города.

«Чудес в жизни не бывает, а только в сказках, — промелькнула мысль. — Кажется, это была сказка братьев Гримм. И конец у нее был плохой. Флейтисту городские власти не заплатили за спасенный от крыс город. Тогда он выманил звуками волшебной флеты из города всех детей и увел их за собой. С тех пор ребятишек больше никто не видел».

Николай, прошедший войну, научился почти не бояться выстрелов, взрывов. Но омерзительные крысы были страшнее, их целые полчища. Даже если бы у него был сейчас пулемет, способный остановить наступление целого батальона, он не справился бы с ними. Оставалось только ждать, когда крысы пойдут в атаку.

На полу уже оставалось совсем мало свободного места, лишь для подошв туфель. Крысы вертелись, грызли друг друга у самых ног. Ихара пристально вглядывался в смотровое окно. Он даже приложил ко лбу ладонь козырьком, чтобы лучше видеть. За его спиной маячил человек с забинтованной головой и лицом, заклеенным заплатками пластыря.

Один зверек рванулся, стремительно побежал по штанине, цепляясь за материю острыми коготками. Николай тут же смахнул его. Но на место упавшей тут же нашлись еще две осмелевшие особи, полетели на пол и они. Но Галицкий вскоре не успевал смахивать взбиравшихся по нему крыс. Самое ужасное, они стали забираться и под одежду, в штанины. Николай чувствовал их коготки на своей коже. Он уже не думал о том, как выглядит в глазах Ихара. Топтался по крысам, давил их ногами. Гулкое бетонное помещение полнилось крысиным предсмертным писком, тяжелым дыханием Николая и хрустом косточек. Галицкий с отвращением сбросил крысу, забравшуюся ему на голову. Сунул руку за пазуху, вытащил оттуда крысу и метнул в стенку. Крыса от сильного удара лопнула, оставив на бетоне кровавое пятно и еще шевелившиеся матово поблескивающие внутренности. Но тут же за пазухой появилось еще несколько мерзких особей. Пытаясь их поймать, Николай нечаянно растер мясистые листы багульника, пряный запах ударил в нос. Наконец-то крысы, забравшиеся под рубашку, были пойманы и брошены прямо в стекло смотрового окна. Ихара недовольно поморщился, из-за размазавшейся по стеклу крови ему стало неудобно наблюдать за происходящим в помещении.

Странное дело, но больше крысы за пазуху не лезли, они даже не поднимались выше талии, да и те умерили прыть, действовали уже не так агрессивно, перестали царапаться и кусаться. Это казалось каким-то чудом, похожим на волшебную флейту из сказки, способную повелевать полчищем крыс. Но медик Галицкий знал, что чудеса случаются только в сказках, всему должно иметься свое реальное объяснение. И тут вспомнилось виденное им в Хабаровском крае. Местные крестьяне спасали свои амбары от нашествия крыс именно багульником, рвали его и свежим раскладывали там, где хранили зерно. Крысы и мыши не выдерживали пряного запаха вечнозеленого растения, уходили из амбара.

— Багульник! — вырвалось у Николая.

Он вытащил то, что осталось от ветки с мясистыми листьями, растер в ладонях, провел ими по брюкам, по лицу. Сработало. Крысы посыпались с него, возле ног образовалось чистое пространство. Галицкий еще не верил, что ему удалось найти управу на серую бездумную массу. Он присел на корточки, выставил перед собой ладони, измазанные соком багульника. Крысиная волна отхлынула. Возле трубы уже суетились, толкались крысы. Они покидали бетонный мешок тем же путем, каким пришли сюда.

Николай безумно хохотал, запрокидывая голову, почувствовал, что овладел ситуацией тогда, когда, казалось, у него уже не оставалось шанса уцелеть. Он управлял крысами, совершая пассы руками. Зверьки пятились, морщили острые мордочки, исчезали в трубе. Через пару минут они ушли окончательно, оставив на полу несколько десятков растерзанных, растоптанных сородичей.

Галицкий почувствовал, что истратил все свои силы, ноги подкашивались, он опустился на пол, привалился спиной к шершавой бетонной стене, посмотрел прямо в глаза Ихару, сидевшему за забрызганной кровью стеклянной перегородкой.

Начальник отдела с удивлением смотрел на вернувшихся в стеклянный куб крыс. Заведующий виварием развел руками.

— Ничего не понимаю. Этого не может быть.

Ихара задернул на стекле шторку.

— Мы исследуем проблемы выживания в экстремальных условиях. И, кажется, у этого русского «бревна» талант оставаться живым. Он умудрился не заразиться тифом в квартале курильщиков опия. Теперь усмирил крыс.