Игорь Афонский - Грозовой перевал

Наркобарон прекрасно понимал, что он человек временный, любая перемена равновесия в стране может решить его участь. Пока он был нужен, пока его деньги шли на развитие нужных политических течений в стране, его никто не трогал. Талибан, несмотря на введённые суровые нормы шариата, выполнение которых строго контролируется, продолжал нуждаться в его деньгах и связях. Война не прекращалась, между провинциями всегда возникали конфликты, шли боевые действия. Смена политического строя ничем не отразилась на его наркокартеле. Если он раньше сам был полевым командиром, то теперь покупал услуги других полевых командиров, оплачивал выборы в городской совет, помогал больницам, строил мечети. Жизнь продолжалась. Самолёты поднимались с запасных аэропортов в воздух, увозя его товар.

Именно таким рейсом был отправлен Мусса, с глаз долой! Слишком стало трудно его прятать. После очередного ранения ему следовало отдохнуть. Как раз он поправился для такой дороги.

«Сколько у него было таких командировок?»

Мусса решил подсчитать приблизительно, и у него ничего не вышло! Сейчас они пересекут границу, и он покинет Республику. Он окунулся в память. Ему есть, что вспомнить!

Мелкая подтасовка фактов, и информация о караване с ракетами лежит там, где ей надо лежать! А там уже потирают руки в преддверии удачи! Нажаты соответствующие кнопки всех скрытых механизмов управления, с которыми парень торопился познакомиться. Его нынешний начальник – большая «шишка», настоящий политик и мастер закулисных битв. У него есть чему поучиться. Потом он явно не равнодушен к молодому ординарцу.

«Странные они, эти старики! Им всегда нужен кто-то рядом, свидетель его торжества, слушатель и почитатель!»

Полевой командир Салават – был обыкновенной разменной монетой. Его отряд до поры до времени не приносил особых проблем, потому-то его и не трогали. Да, он брал из Пакистана наёмников, но так многие делали, когда своих людей не хватало. Взял с десяток «головорезов», чтобы лишний раз напомнить, что именно его клан в этих горах самый сильный и обладает должной властью. Когда-то он служил в правительственных войсках и даже получил звание капитана, но потом перешёл на сторону оппозиции. И так, собственно говоря, делали многие.

Вот его первый самостоятельный выход против республиканских войск. Они сделали многокилометровый переход, двигались вечером и ночью, днём отлёживались. Потом устроили засаду, напали. После жестокого боя они отошли в горы, прячась от вертолётов. Несколько часов их пытались накрыть с воздуха, это были тяжёлые ташкентские бомбардировщики, которые размолотили там всё, квадрат за квадратом. А Мусса решил вернуться, увёл свой отряд ближе к линии правительственных войск, там они все и затаились.

Потом были несколько командировок с одним европейцем, выходцем из прибалтийской республики. Тот, переодетый в форму советского офицера, с несколькими солдатами разъезжал на «БэТээРе» по отдалённым позициям, предъявлял поддельные документы, проводил проверки. Всё это было заснято на видеокамеру. Европеец имел целый набор разных документов в стальном ящике, там их была целая пачка.

По прибытии в отдалённую советскую воинскую часть разыгрывался целый спектакль. Там он представлялся по мере надобности то заместителем военного прокурора округа, то санитарным инспектором, то сотрудником ГРУ. Прибыв на позиции, он, быстро представившись, искал недостатки, делал выговоры, всё снимал на видео, потом уезжал. Номера на машине менялись каждый раз после крупного пункта. Знаки на борту тоже меняли. Больше того, он прослушивал переговоры в эфире, его специальная техника была на грани фантастики, вся исключительно японская.

«Кто он был такой?»

Он так и не признался, но «за него просили хорошие люди», и Мусса не мог отказать. Он целую неделю сопровождал «прибалта», пока их не стали усиленно искать настоящие «контрразведчики». Тогда их плотно всюду обложили, а в одиноком ущелье просто расстреляли в упор машину из пулемёта. Ночью неизвестные люди атаковали их. На нападавших бойцах не было никаких знаков различия, одежда была самая обыкновенная – полувоенная, наполовину гражданская. Оружие тоже могло принадлежать любому воинскому подразделения, а тем более бандформированию. Стало окончательно ясно, что приключения подошли к концу, следовало позаботиться о сохранении жизни.