Лотроп Стоддард - О селекции людей. Откровения расиста

Евгенический идеал, таким образом, виден, как вечное усовершенствование — суперраса. Не «сверхчеловек» Ницше, что есть замечательное зловещее видение касты господ, цветущая, великолепная, но паразитарная орхидея на гниющем стволе рабской деградации; но суперраса, очищающая себя во всём ликвидацией своих дефектов, возвысится всем культивированием своих качеств.

Такая раса будет означать новую цивилизацию. Даже при самых благоприятных обстоятельствах, ни эта раса, ни эта цивилизация не может прийти сегодня или завтра — может быть, ни в течение многих поколений; потому, как и все действительно устойчивые творения, они будут продуктами эволюционного процесса.

Тем не менее, этот эволюционный процесс — постепенный, он должен, в конечном счете, производить изменения почти вне нашей мечты.

Каждый этап человеческого существования будет преобразован: законы и обычаи, искусства и науки, идеи и идеалы, даже человек, концепция бесконечного.

Как мы будем характеризовать это общество будущего? Я считаю, это может быть лучше всего проиллюстрировано одним словом — неоаристократия. Идеал расового совершенства сочетает и гармонизирует в высшем синтезе доселе противоречивые идеи аристократии и демократии. Я здесь имею в виду не конкретные политические аспекты, принятые этими идеями в разное время, а более широкие аспекты, такие как философия жизни и поведение.

Просмотрев эту фундаментальную борьбу, мы видим демократию, основанную на концепции человеческого подобия, и аристократию, основанную на концепции человеческой дифференциации. Конечно, оба понятия являются в некотором смысле действительными. По сравнению с огромными различиями между человечеством и другими формами жизни, человеческие различия уходят на второй план, и у человечества появляется существенное единство. Большие различия между людьми и сами выделяются, и человечество становится почти бесконечным разнообразием.

Если бы эти различия были чётко признаны, демократия и аристократия рассматривались бы как части более крупной истины, и, возможно, не было бы глубокого антагонизма между ними. К сожалению, обе концепции были сформулированы давно, когда наука была в зачаточном состоянии, и когда законы жизни были практически неизвестны. Соответственно, обе были основаны в значительной степени на ложных представлениях: демократия — на ошибочности естественного равенства; аристократия — на ошибочности искусственного неравенства.

Основываясь на заблуждении, демократия и аристократия плохо работают на практике: демократия стремится к продуцированию разрушения, выравниванию полов; аристократия — к тенденции производить несправедливое, гнетущее неравенство. Это лишь увеличило антагонизм между двумя системами; потому что одна была постоянно вызываемой лечить вред, принесенный другой, и потому социальные беды были приписаны исключительно проигравшей стороне, а не диагностировались в качестве совместного продукта.

За прошедшие полвека демократическая идея получила беспрецедентное господство в мире, а аристократическая идея была соответственно дискредитирована. Настолько полным был триумф демократии, что ему уделяется суеверное почитание, и любая критика его фундаментального совершенства широко рассматривается как своего рода оскорбление величества или даже ересь!

Теперь это нездоровое состояние дел, потому что демократическая идея не является совершенной, но представляет собой смесь истины с ошибками, как «естественное равенство», которое современная наука доказала как несостоятельное. Такая ситуация недостойна эпохи, претендующей на вдохновлённость этим научным духом, чьё основное качество непоколебимо — любовь к истине. В век науки ни одна идея не должна быть неприкосновенной, никаких фактов выше анализа и критики. Критика и анализ должны быть измеренными и научными не простыми вспышками эмоций. Традиционные представления должны получать только рассмотрение с учётом того, что они должны содержать много правды, которая установлена и поддерживает себя. Подобным же образом новые идеи также должны получать рассмотрение до тех пор, пока их защитники стремятся убедить людей и не пытаются забить их мозги. Но, новая или старая, ни одна идея не должна быть сделана фетишем — и демократия не является исключением из этого правила. Как идея, демократия должна быть задумана даже с уважением, считается как нечто, содержащее много правды и сделавшее много хорошего в мире. Как фетиш демократия имеет не больше добродетели, чем фетиш или западноафриканское Жу-жу.