Ярослав Гашек - Избранные произведения в одном томе

Пан выигрывал по пяти партий в день, где же ему было интересоваться, цела там еще дамба или не цела.

— Мачейка, — говорил он этому дворовому, — бог с этими людьми, а мы с тобой сыграем еще партию. Даю тебе два хода фору.

Однажды к нему явилась депутация — просить, чтобы пан милостиво снизошел к нуждам своих сельчан и дал восстановить снесенную часть дамбы.

Ясновельможный пан в тот день проиграл три партии кряду и велел своим челядинцам показать депутации порог, да еще из окна честил уходивших нехорошими словами.

На третий день, однако, депутация пришла опять. На этот раз пан был настроен более благодушно и объявил, что не может принять никакого решения, не заручившись согласием соседа своего, пана Болиньского из Строжи, поскольку прорванная дамба наполовину и в его владениях.

Этого соседа пан Чемериньский никогда не видел, хотя пятьдесят с лишком лет жил от него в каких-нибудь трех часах ходу.

Пан Болиньский редко когда покидал пределы своего имения, пан Чемериньский вообще никуда не ходил.

Пан Чемериньский был, однако, человек добросердечный. Чтоб депутация вперед не причиняла ему беспокойств, просил пана Болиньского почтить его своим визитом, — речь, мол, пойдет о деле, где затрагиваются его интересы.

Пан Болиньский приехал.

Явилась депутация, пан Болиньский все выслушал, а после предложил пойти осмотреть прорванную дамбу.

Ладно. Пришли примерно на то место, где мы с вами смотрели сейчас сквозь траву на берег, как вдруг пан Чемериньский и говорит:

— Взгляните: эта часть равнины напоминает чем-то шахматную доску! Верба вон там — король, тот выступающий куст — конь, а здесь можно расставить пешки…

— А я одним только конем на своей половине в три хода дам тебе, дружище, мат! — внезапно с разгоревшимися глазами перебил пан Болиньский.

— И ты, я вижу, играешь в шахматы? — радостно подхватил пан Чемериньский.

— Еще бы, только этим и занимаюсь…

— Тогда пошли, сыграем партию-другую, а то тут мой дворовый человек..

И к удивлению всех присутствующих, оба ясновельможных пана повернулись и быстро зашагали к замку, забыв и прорванную дамбу, и депутацию, и свое совещание.

Дамба по-прежнему пребывала в том виде, в каком оставил ее последний паводок, а пан Болиньский каждую вторую неделю приезжал к пану Чемериньскому играть в шахматы, поскольку каждую нечетную неделю пан Чемериньский приезжал к нему.

Весенний паводок следующего года размыл последнее, что еще сохранилось от дамбы, и с той поры повсюду здесь только болото.

И вот, сударь, та часть его, которая перед вами и по которой мы сейчас пойдем, — моя, — добавил он с усмешкой, показывая на поблескивающую меж высоких крепких камышей темную воду.

А в черной густой топи между тем уже видны стали тесно положенные в ряд белые камни, по которым владелец ее, пан учитель Станислав Злотик, ходил в то утро на базар продавать поросят.

С Вислы тянуло холодом.

Халупа Гробека стоит на отшибе. Старые хмурые деревья как будто с состраданием поглядывают на нее, на деревянный загон, где летом содержатся овцы, и на притулившийся неподалеку полуразвалившийся хлев для зимовки скота. Смотрят деревья, размахивают ветвями, словно хотят сказать: «Когда же наконец все это вместе со всеми обитателями сметет ветер? Смел бы по крайней мере хоть гробековских ребятишек, чтобы не кидали в нас камнями!»

Примерно так думал и Гробек, когда у него народился седьмой ребенок.

— До чего ж они жалостно качаются, эти деревья… Опять на одного больше, а халупа того и гляди рухнет, хлев вот-вот развалится, — рассуждал он сам с собой, стоя перед своим жилищем. — Теперь-то уж беспременно рухнет. Новый хлопец тут поможет. Здоровый будет парень…

— Где взять крестного? — размышлял он дальше, глядя с откоса вниз, на рассыпанные по долине избы подлехничан. — Ну кто ко мне пойдет? Небось каждый смотрит на меня как на вора. И то правда, ворую я овец. Да ведь столько ребят… Чем больше ребят, тем больше нужно овец. Это уж такое дело.

К примеру, пойди я к Вореку, а он спросит: «Куда девал барана, что у меня украл?» Пойду, скажем, к Палеку, этот схватится за кнут: «Отдай моих овец, негодяй!» А если пойти к Ренчану?.. Тяжко, братцы! Я у него… Э, да что там говорить! Лучше всего обратиться к Лунеку, он тоже поворовывает, как и я. Помоги, господи! Чего-нибудь уж принесет младенцу. Как же, иначе нельзя: крестный отец — почетный отец.

Приняв решение, Гробек зашел в избу, подпоясался и спустился со склона вниз, в долину.