Максим Горький: Несколько дней в роли редактора провинциальной газеты

Но мы надеемся, что теперь, ввиду его смерти, – не будут ставить ему в вину любовь к некоторой эксцентричности в костюме; не надо забывать, что, как бы мы ни одевались, в конце концов всех нас ждёт один и тот же универсальный костюм – саван. Мы не будем говорить о заслугах покойного перед обществом, мы обойдём молчанием и его личные свойства, – но уже один тот факт, что он решился умереть в таких молодых летах, ясно свидетельствует, как неустанно этот человек до последнего момента своей жизни боролся со всем, что ненужно в жизни, и как последовательно он истреблял его. Этот же факт рисует и недюжинный ум покойного. Что сказать ещё о нём?

Скажем главное – он умер. Мы все тоже умрём со временем – это факт. Все люди, покойные и беспокойные, будут абсолютно покойными, ибо всем, рано или поздно, придётся лечь в могилу.

Ввиду этого обстоятельства, также и в силу нашего полного незнания о том, что нас ждёт за гробом, – мы рекомендовали бы публике, – как нашим читателям, так равно и собратьям по искусству просвещения, – быть, елико для них возможно, порядочнее.

Вот всё, что мы имеем сказать по поводу роковой кончины нашего сотрудника. Мир душе его!»

Написав это, я расстегнул рубашку и выстрелил себе в грудь.

Всё произошло так, как написано мною, – пуля пробила меня насквозь, и вслед за ней из меня выскочила душа.

Вследствие этого я умер.