Стефан Цвейг - Цвейг С. Собрание сочинений. Том 1

Он подчеркнул слово «папа», потому что уже прежде заметил, что оно действует на них угнетающе. Значит, отец имел какое-то отношение к этой жгучей тайне; по-видимому, папа имел над ними какую-то тайную власть, раз одно упоминание о нем причиняло им страх и неловкость. И на этот раз они опять ничего не ответили. Они сложили оружие. Мать пошла вперед, барон вместе с ней. Эдгар шел за ними, но не покорно, как слуга, а сурово и неумолимо, как страж. Незаметно он звенел цепью, которой они потрясали, но которую не могли разорвать. Ненависть закалила его детскую силу; непосвященный, он был сильнее тех, кому тайна сковывала руки.

Но время не ждет. У барона оставалось не много дней, и надо было их использовать. Бороться с упорством раздраженного мальчика — они сознавали — было бесполезно, и они прибегли к последнему, к самому постыдному средству — к бегству, чтобы хоть на час или на два ускользнуть от его тирании.

— Отнеси эти заказные письма на почту, — сказала мать Эдгару. Они стояли в зале, барон на улице говорил с извозчиком.

С недоверием Эдгар взял эти письма; незадолго до того он заметил, что слуга передал матери какое-то поручение. Не затевают ли они оба чего-нибудь против него?

Он медлил.

— Где ты будешь меня ждать?

— Здесь.

— Наверное?

— Да.

— Но ты не думай уходить. Значит, ты ждешь меня здесь, в зале, пока я не вернусь?

В сознании своего превосходства он говорил с матерью уже повелительным тоном. С позавчерашнего дня многое изменилось.

Он отправился с письмами. У дверей он столкнулся с бароном. Он обратился к нему в первый раз за последние два дня.

— Я только сдам эти два письма. Мама будет ждать меня. Пожалуйста, не уходите раньше.

Барон быстро прошмыгнул мимо.

— Да, да, мы подождем.

Эдгар поспешил на почту. Ему пришлось ждать: господин, стоявший перед ним, задавал десятки скучных вопросов. Наконец он исполнил поручение и побежал обратно с расписками. Он пришел как раз вовремя, чтобы увидеть, как барон с его матерью уезжали на извозчике.

Он был вне себя от бешенства. Он был готов поднять камень и бросить им вслед. Они все-таки улизнули от него! И такая подлая, такая низкая ложь! Что его мать лгала, он знал со вчерашнего дня. Но то, что она могла с таким бесстыдством нарушить данное обещание, отняло у него последнюю каплю доверия к ней. Он перестал понимать жизнь, с тех пор как увидел, что слова, за которыми он до сих пор предполагал действительность, не что иное, как мыльные пузыри. Но что это за ужасная тайна, которая доводит взрослых до того, что они лгут ему, ребенку, и убегают, как преступники? В книгах, которые он читал, люди убивали и обманывали, чтобы добыть деньги, или могущество, или царство. Но какая же тут причина? Чего они хотели, почему они прятались от него, что скрывали под этой грудой лжи? Он ломал себе голову. Смутно он сознавал, что эта тайна — замок детства; сломать его — значит стать взрослым, стать наконец мужчиной. О, только бы узнать ее! Но он не был в состоянии рассуждать. Злость, что они ускользнули от него, кипела в нем и лишала его рассудка.

Он побежал в лес, спасаясь в темноте, где его никто не видел, и там горячие слезы полились из его глаз. «Лжецы, собаки, обманщики, подлецы!» — выкрикивал он слова, которые иначе грозили его задушить. Злость, нетерпение, досада, любопытство, беспомощность и предательство последних дней, подавляемые детской борьбой и иллюзией своей взрослости, рвались из груди и излились в слезах. Это были последние слезы его детства, последние неудержимые слезы; и последний раз он по-женски отдавался сладострастию слез. Он оплакивал в этот час неистовой ярости доверчивость, любовь, веру и уважение — все свое детство.

Мальчик, который возвращался теперь в гостиницу, был уже иной. Он был холоден и действовал предусмотрительно. Прежде всего он пошел к себе в комнату, тщательно умылся, не желая доставить им удовольствие видеть следы его слез. Затем он обдумал, как свести с нами счеты. Он ждал терпеливо, в полном спокойствии.

В зале было довольно много народу, когда коляска с беглецами остановилась у подъезда. Несколько мужчин играли в шахматы, другие читали газеты, дамы болтали. Среди них безучастно сидел бледный мальчик с дрожащими веками. Когда его мать и барон вошли, несколько смущенные его присутствием, и хотели пробормотать приготовленную отговорку, он спокойно пошел им навстречу и сказал вызывающим тоном:

— Господин барон, мне надо кое-что сказать вам!