Йожа Герольдова: Верность памяти

Она умолкла и попыталась представить Милана — его широкоплечую фигуру, мелкие морщинки вокруг глаз… Больше она уже ничего припомнить не могла…

«Время неумолимо… — размышлял между тем Гавлик. — Когда — то, вспоминая сотника, я ясно представлял себе его лицо — пристальный взгляд, нос… Какой же у него был нос — прямой или с горбинкой? Теперь же в памяти все стерлось, остался только силуэт… А ведь все эти годы сотник служил для меня примером…»

— Простите, а как звали вашего жениха?

— Милан Габриш, — ответила Мария. — Сотник Габриш… — И вдруг, заметив, как побледнел собеседник, испуганно воскликнула: — Пан полковник, что с вами?

— Повторите, я, наверное, не расслышал, — нервно произнес он и почему — то вскочил.

— Пан полковник, что с вами? Немедленно сядьте или я…

— Айтос, — объявил, приоткрыв дверь, проводник. — Бургас тридцать минут… Бургас… Бургас… — принялся он втолковывать им, словно маленьким детям, подняв вверх три пальца, так как считал всех иностранцев людьми удивительно непонятливыми.

Вот и эти… Полковник даже не обернулся, а его спутница, хотя и заметила проводника, но смотрела как будто сквозь него. Поссорились они, что ли? С пассажирами это частенько случается, а уж если они супруги… Проводник проворчал что — то себе под нос и прикрыл дверь.

— Значит, жениха вашего звали Миланом Габришем… И погиб он не на Верхней Нитре, а под Стреговой… Я последний, кто видел его живым. Он погиб на моих глазах. Это был настоящий герой…

Мария из последних сил пыталась сохранить самообладание. Господи, хоть бы не разреветься! Иначе из этого полковника ни слова не вытянешь…

— Мне сообщили, что он погиб на Верхней Нитре, — твердо произнесла она.

— Кто сообщил?

— Надпоручик Орфанус. В сентябре сорок четвертого года он приезжал в Леготу, где я учительствовала.

Полковник изобразил на лице недовольство:

— Средства связи в то время работали отвратительно, и вряд ли Орфанусу были известны обстоятельства гибели сотника Габриша.

— Так почему же он сообщил мне, что Милан погиб на Верхней Нитре?

— Брякнул первое, что пришло в голову. Его послали сообщить, что Габриш погиб, ну и выразить соболезнования… А вы стали расспрашивать…

— Что же, я не имела права ни о чем спросить?

— Послушайте, ну кто же в подобной ситуации признается, что мало что знает… Вы стали расспрашивать — вот он и придумал про Верхнюю Нитру.

— Но почему я должна верить вам, а не Орфанусу?

— Да я последний, кто видел его живым…

— Опишите мне его.

— Высокий, широкоплечий, худощавый, в форменной рубашке защитного цвета…

— Видно, память у вас неплохая.

— Да нет, за три десятка лет многое забылось, — задумчиво произнес полковник, сожалея о том, что за эти годы образ сотника как — то стерся, потускнел.

— Боже мой! — спохватилась вдруг Мария. — Ведь у погибших забирают документы, не правда ли?

Она посмотрела на Гавлика выжидательным взглядом, и он подтвердил, что действительно забрал документы сотника и сдал в штаб.

— У него была моя фотография… Я уверена, что была… — прошептала она взволнованно: для нее было так важно, чтобы полковник подтвердил это.

Гавлик напряг память и припомнил, как раскладывал перед штабным писарем документы погибшего сотника.

— Да, фотография была, — повернулся он к Марии. — На ней вы почти девочка. И у вас другая прическа — волосы длинные, достающие до плеч. Только вид у вас на ней какой — то неестественный…

— Мы фотографировались после сдачи государственных экзаменов, — пояснила она. — Это была моя единственная удачная фотография. Я подарила ее Милану через месяц после того, как он назвал меня своей невестой… А еще он носил прядку моих волос в бумажнике…

— Я его не обыскивал, — отрезал полковник.

— Вы хотите сказать, что его похоронили с бумажником?

— Нет. Во всяком случае, при эксгумации бумажника мы при нем не обнаружили.

— Откуда вы знаете?

— Мне было поручено перевезти его тело в Тековцы.

— Спасибо, — склонила в знак благодарности голову Мария.

Она припомнила весенний пасмурный день, когда вместе с группой пионеров приехала в гости в Тековцы. Произошло это совсем случайно лет шесть назад. Она еще не знала, что Милан похоронен именно здесь. Просто в первый год их знакомства он собирался привезти ее сюда и представить родителям, но та поездка так и не состоялась.

И вот теперь Марии захотелось осмотреть село, а может, и дом, где Милан родился и вырос. Она подошла к школьной сторожихе, дряхлой маленькой старушке, и осторожно спросила: